The Ethical Slut : Жертвоприношение на природе

Это была просторная и пустынная поляна, освещенная блесками восходящего Солнца. Почти посередине этой поляны располагалась прямоугольная плита, площадью где-то два на полтора метра. На ней лежал обнаженный мужчина. Его руки были раскинуты крестом и крепко привязаны за запястья к железным петлям, выступающим из плиты. С ногами была та же история – они раскинулись чуть шире плеч и были привязаны за щиколотки. Во рту мужчины торчал кляп, а его тело, покрытое сморщенной кожей, было бледным и усеянным множественными волосами и родинками. Его глаза бешено бегали, пульс стучал очень быстро, а на лбу обильно выступил пот. Он хотел бы кричать, но кляп сделал возможным только беспомощное мычание.

И вот на поляне появился Д., одетый в черную робу. Облаченный в вишневую маску, с вертикальными черными полосами и гримасой безумия, он очень походил на палача. В руке он держал чемодан с инструментами для «изысканных» пыток.

Он положил его на плиту и открыл. Затем вынул изнутри средних размеров пилку. Наверное, сначала он отпилит своей жертве левую ступню, затем откусит соски кусачками, а после всего этого кастрирует и зальет уксусом образовавшуюся рану в промежности. Потом же оставит её умирать от шока и потерь крови. Точно, такова предварительная программа сегодняшнего спектакля. Д. не хотел его вкушать, как он поступал с другими жертвами, потому что ненавидел работников науки. И ненавидел люто, словно боясь отравиться их отвратительной плотью.

Итак, Д. начинал своё утреннее представление в гостях у Матери-Природы. Не зря же он выбрал такое прекрасное место: пение птиц, журчание ручья где-то вдали, теплые лучи солнца и за километры в округе нет ни души. В общем, обстановка что надо. Самое время действовать.

Д. коснулся лезвием пилы ноги своей жертвы, пытаясь прицелиться и наметить линию, чтобы отсечь ступню поровнее. «Убийство – это искусство», — подумал он. – «Особенно на природе. Воистину говорят – семь раз отмерь, один раз отрежь».

И вот кожа уже рассечена, а также появились первые капельки алой крови. Профессор извивался и мычал, устремляя свои обезумевший молитвенный взор в небеса, словно вдыхая ноздрями последние капли надежды.

- Быть может, зря ты не верил в Бога при жизни, засранец? Ммм…?

Д. цепко держал ступню в руке и хладнокровно продолжал работу. Кость постепенно распиливалась со свистом, а крови становилось значительно больше. Она стекала с плиты, и её капли оседали на листьях молодого подорожника. Д. почувствовал, что входит в кураж и приближается к маньяческому экстазу. Кость сопротивлялась, и приходилось сжимать мышцы руки все сильнее. Профессор же то терял сознание, то приходил в себя снова и снова.
Наконец, процедура стала приближаться к концу, и сознание Д. затмила очередная завеса мрачного наслаждения. Еще несколько движений и ступня профессора с легким хрустом отделилась от остального тела. Д. вращал её перед своим обезумевшим взором, осторожно и тщательно осматривая со всех сторон, будто бы ему удалось найти нечто редкое и невероятно захватывающее. Затем он сплюнул на неё, поздоровался с ней, держа за большой палец, и аккуратно поставил на грудь бледному профессору, пытаясь попасть точно на середину между сосками.

Д. передумал откусывать своей жертве соски. Сегодня лениво, да и не терпится перейти к самому главное мероприятию – торжественной кастрации этого побратима науки. Он достал тесак, которому суждено было стать орудием осуществления этого коварного замысла. Сначала Д. хотел отечь профессору все между ног, но потом решил «по доброте своей нынешней» оставить для «красоты» пенис, лишив жертву только яичек.

Мощным захватом Д. взял яйца профессора и сжал их, оттягивая на себя. Затем поднес лезвие тесака почти к самому основанию дряблого пениса. Профессор закатил глаза, его голова затряслась, и он провалился в забытье. Из его залупы начала обильно сочиться моча. В ноздри Д. ударил запах свежего кала. Но его это совсем не смутило.

Ловким и резким движением лезвия Д. отсек оттянутые яйца. Теперь они покинули профессорское тело и пребывали сжатыми в его руке. Голова профессора затряслась в нервном тике, сквозь кляп просочилась очередная партия слюнявой пены, а кровь, струящаяся между ног, смешалась с желтоватым калом, словно на палитре безумного художника.

Д. заметил, что отрезанная ступня упала в траву рядом с плитой. Он заботливо поднял её и выставил на прежнее место. Но теперь рядом с ней еще покоились яйца. Профессор закрыл залитые слезами глаза, пряча помутненный взор от жертвенных артефактов, расположенных на собственной волосатой груди.

Этим временем Д. встал на плиту и задрал робу. Затем крепко взял одной рукой голову профессора, а другой прицелил свой член прямо на его лицо, после чего начал неторопливо мочиться. Профессор поморщился и попытался отвернуться, но крепкий хват Д. не давал ему сделать это. Наоборот, он пытался направить струю мочи прямо в ноздри своей жертве, чтобы покайфовать от того, как та задыхается. И ему это успешно удавалось.

И вот мочевой пузырь опустел. Д. ощутил, что пора прощаться. Ему более не хотелось лить уксус на раны, как он изначально планировал — он итак уже был вполне удовлетворен. Он спустился с плиты, чмокнул обреченного профессора в макушку, собрал орудия пыток и, уже удаляясь, послал жертве еще один воздушный поцелуй. Его уход сопровождала мелодия страдающего мычания профессора, уже приближающегося к агонии.

Переодевшись и оседлав свой автомобиль, припрятанный в кустах неподалеку, Д. проехал несколько сотен метров и заехал в небольшую глухомань, заглушив мотор. Он достал свой маленький пенис из джинсов и начал надрачивать, во всех деталях визуализируя смерть профессора в муках и одиночестве. Мастурбация заняла около десяти минут, после чего Д. с наслаждением изверг семя на коврик под ноги, слегка замарав руль и приборную панель. Но не беда – у чистоплотного маньяка лежала тряпочка в бардачке, которой он аккуратно протер запачканные места.

Посидев еще минут пять в тишине, Д. завел автомобиль, включил радио с дискотекой 80-х и тронулся с места с огромным чувством внутреннего удовлетворения.