basic&column : Сага с Елисеевских предместий

Литпром, 11 лет на страже духовности. Литпром, очевидно, Короли.
Тверская 12, стр. 8, 19.00, 7 декабря

- Смотри-ка, в Козицком переулке, — подумала Виктория – как интересно. И в памяти всплыла недавняя встреча со старым приятелем в проходном сквере, за Елисеевским. И конфуз, который она испытала. Когда какой-то молодчик, приняв ее за проститутку, попытался сначала внаглую «отбить у клиента», а потом и вовсе в грубой форме оттеснить, чтобы не вторгалась на чужую территорию и не отнимала хлеб у местных шлюх. Ситуация осложнялась тем, что от долгого сидения и разговора за жизнь, под chauffe, уже давно хотелось в туалет, а тут еще этот souteneur привязался, «Тверская» – одним словом.

И ещё вспомнилось, как давным-давно, «на заре туманной юности» здесь же, у нее был последний разговор с Сашей, после его возвращения из Варны, когда она сообщила ему, что вышла замуж. И развернувшись, тихо ушла, а он так и остался сидеть на скамейке, как пригвожденный.

***
Ленинграде-городе у Пяти Углов
Получил по морде Саня Соколов

Елисеевский гастроном вошел в судьбы многих москвичей: прекрасный и таинственный, овеянный легендами, радостный и трагический. В ту пору магазины закрывались в семь-восемь вечера, Москва заметно пустела; но была пара мест, где работали до десяти. Одним из них был респектабельный Елисеевский магазин. Поздний вечер, но вестибюль в стиле модерн гостеприимно открыт; богатый, светящийся огнями зал опять соединял избранников, то есть опоздавших. Сюда приходили пешком местные знаменитости и, смакуя, покупали дорогое вино и какие-нибудь изыски.

Вита жила на Трубной площади, забежать в «гастроном» было делом простой прогулки. Так уж получилось, что вся ее неуемная молодость вертелась в районе бульварного кольца. Здесь она жила, работала и училась, здесь были театры, музеи, библиотеки, — все без чего Виточка не мыслила жизни, и множество укромных кафешек и …

Они познакомились, ей было двадцать два, а Саше тридцать три.
- Девушка, вы хотите сняться в кино? — Александр Сергеевич, но не Пушкин. — Соколов – моя фамилия. — Можно просто Саша.
Молодой режиссер был на 11 лет старше и в глазах Виты казался ужасно старым.

А Саша, напротив, познакомившись с Викторией, «погиб капитально».
Он всегда жил с матерью, отца своего никогда не видел, по легенде, отец погиб в Великую Отечественную. Случилось так, что получив увольнительную с учений, приехал домой, «сделал Сашку» и в скором времени отбыл на фронт, и больше никогда не вернулся.

Но, несмотря на женское воспитание, нужду, хотя многие так жили, Сашка рос и хорошо учился. Он был веселым, спортивным, нормальным, «пацаном». После школы — армия, потом поступил во ВГИК, а закончив, начал много работать, так как хотел чего-то достичь, вырваться из нищеты, состояться как личность. Конечно, была еще одна мутная любовная история, но девица не вполне соответствовала моральным принципам, «пошла по рукам», в прочем, ни к чему подробности.


В эпоху застоя вопрос о человеческой принципиальности и «выборе пути» стоял очень остро. Многие делали карьеру методом protege, удачной женитьбы или по партийной линии. Но Сашка никогда не «пускался во все тяжкие», хотя возможности такие со стороны стареющих актрис у него возникали, ему хотелось самому «встать на ноги». Но не все так плохо: у него была куча закадычных друзей, творческая специальность и множество командировок по «необъятным просторам Родины».

Встретив Виту, он просто сошел с ума, она была умна, чиста и прехорошенькая. Саша думал о ней ежечасно, нет – ежеминутно. Он дарил ей редкие best-sellers, которые доставал по знакомству, водил в театр на резонансные спектакли, в кино на лучшие фильмы Дзеффирелли, покупал изящные подарки, устраивал вечера в ресторане, хотя она не пила спиртного, приглашал на самые романтические прогулки в парке и на воде, но Вита не способна была оценить старания, и отказывалась с ним даже целоваться! Она впитывала все, что он говорил, уважала его поступки, при этом не испытывая никакого влечения. Девочка не была разбужена. И это очень удручало Сашу, однако не мешало лелеять мысль о женитьбе. Но случилось непредвиденное, предстояла длительная командировка в Болгарию, на шесть месяце⬬. Они могли только переписываться.

Виточке совсем не нравился Саша, она ценила только его воспитание, эрудицию и, конечно, ей льстило, что она избранница. Встречи с Сашей, ограничивали свободу, а ей хотелось везде быть, все знать, кружиться и любить самой. Предстояла работа, выбор профессии, институт, — в общем, все, от чего у Виточки захватывало дух. Саша ее слишком контролировал, перед отъездом, провожая к дому, он вдруг неожиданно стал целовать ее, но как-то очень долго и больно и все не отпускал, повторяя: «у тебя губы пахнут земляникой, ты такая сладкая, ты будешь писать мне?» А на следующий день все почему-то подсмеивались над ней, а она не понимала почему. Оказалось, что вся шея была в каких-то мелких синячках, что все, кроме ее самой, знали об их происхождении.

Вихрь жизни подхватил девушку. Ведь она училась в институте, ходила на работу, а еще по утрам бегала в бассейн. И везде-везде за ней тянулись мужские взгляды и симпатии, и постоянно кто-то клеился. Каждый день, выходя из дому, она невольно думала, ну кто же сегодня пристанет. Потому что не было ни единого дня, не сопровождавшегося хотя бы малейшим ухаживанием. «Кадреж» был тотальным.

Саша еще писал письма, но она не отвечала. Полгода пролетели для него долго, а для нее быстро. Витуся успела выйти замуж, была довольна и счастлива, и боготворила мужа. Саша вернулся, и объяснение произошло случайно, он заметил ее в кондитерском отделе Елисеевского. Купив бутылку португальского порто, вышли в Козицкий и сели в сквере за углом.

***
Прошла целая жизнь, почти сорок лет, Александр Сергеевич был вдов и на пенсии. После Виты он довольно быстро и удачно женился, выбрав женщину похожую на мать, да и на него, в сущности.

Она была «тихой, безликой как тень, субтильного телосложения» и слабого здоровья, но маниакально влюбленная в него. Как однажды замерла, столкнувшись с его обаянием, так больше уже и не выходила из этого состояния. Они родили одного-единственного сына Сережу, который тоже давно вырос, женился и со всей семьей укатил в Бразилию.
А жена Александра Сергеевича в скором времени тихо, незаметно стала угасать, несмотря на предпринимаемые меры. Он ухаживал за ней пять лет, не прибегая к посторонней помощи.

Вот так, с одной стороны предсказуемо, а с другой неожиданно он остался один под старость лет. Но интеллигентного человека на плаву держит дух. Как говорится, «не ты крест носишь, а тебя крест». Конечно, он нуждался в женском участии, но сильно этого опасался. Не то чтобы он был женоненавистником, но просто учитывая опыт и современные нравы в обществе, понимал, что быстрее попадется в «акулью пасть», чем встретит любовь и сочувствие. Все больше убеждая себя в справедливости формулы – «одна жизнь – одна любовь».

***

Кто сказал, что за виртуальностью лица не разглядеть. Да, многие путаются, все скрыто под «никами», а некоторые умышленно дезинформируют и «пускают по ложному следу». И это очень хорошо, потому, что предполагает свободу и правдивость в высказываниях. Но большинство пользователей безошибочно определяют, «как бьется сердце и чем дышит человек», по тому, как и что он пишет.

Александр Сергеевич пришел на сайт «Литпром», чтобы заполнить пустоту, которая у него образовалась после исчезновения семьи. Ему и раньше удавалось размещать свои статейки в журналах, но это было крайне редко. Сейчас навскидку он не смог бы в точности вспомнить, в каком номере, за какой год журнал «Медведь» опубликовал его последний очерк.

Литпром ему понравился сразу, здесь легко переругивались, приходили новые, уходили те, кому было скучно, но в основном «молодняк». Особого таланта Александр Сергеевич за собой не признавал, и «скрещивать шпагу» ни с кем не собирался. Так, почитывал и пописывал от великой скуки.
Но тут на сайте появилась «новенькая», видно было, что дурочка. Лезла в каждую дырку, рассуждала, призывала к какой-то одной ей понятной морали. Этим вызывала сильное раздражение у молодых и бравирующих своей отвязностью авторов.

Но однажды со свойственной ей доброжелательностью она также отозвалась о тексте Александра Сергеевича. Он выложил что-то в ностальгическом ключе о праздновании Первомая в советский период.

Сердце Соколова дрогнуло, он начал пристально наблюдать за авторшей. Его все больше покоряла ее искренность и старомодность. Догадываясь, что она не замужем, он стал мечтать о ней, время от времени представляя ее рядом с собой в своей пустой квартире. Вот она ему что-то говорит, а вот он ее обнимает и вот она уже нежно льнет к нему. Без этих видений Александр Сергеевич не мог заснуть. Незримая, милая она была рядом.

Его мечты дошли до бога, и в дело вмешалось провидение. На Литпроме объявили конкурс, банкет и презентацию по случаю празднования первой годовщины нового десятилетия образования досточтимого ресурса. Какой там юбилей «11», простое число, но может быть она придет и он ее увидит, а вдруг она хорошенькая. По причине уязвленного в юности самолюбия, Александр Сергеевич хотел обладать красавицей, чтобы, наконец, его любила красивая женщина (комплекс далекого тезки). Ах, что плохого в том, если два творческих человека соединятся друг с другом.


Правда, с легкой руки местной знаменитости у нее было прозвище «тортилла», что как бы намекало на возраст, но это ничего, он сам не молод. Временами ему хотелось вступиться и дать отпор этому хунвейбину, но Александр Сергеевич был человеком с юмором, понимал, что за этим может скрываться вполне симпатия и предпочел сохранить инкогнито.

***

Виктория тоже готовилась к чтениям. Правда, не очень хотелось тащиться к Страстному бульвару, на эту известную всему свету «Тверскую панель». Однако, тоже интересно было посмотреть на «срывание всех и всяческих масок». Поначалу было неловко, она стеснялась своих лет и бездарности, но какого черта, почему она не может посетить ресторан, выпить на свои же бабки, пока ее носят ноги?! Устроившись за столиком рядом с каким-то manом, она заказала шампанское, ее шарахнуло и к великой радости она узнала, что сосед и есть «бравый КАПРАЛЪ». Опьянев, возбужденно и громко вещала: «- Ах, не ищите себе счастье мечтой в голове, не стройте «карточный домик». Счастье, оно только на небесах. Дорогой мой, довольствуйтесь тем, что есть здесь и сейчас. Вы что, хотите встретить его в кабаке?!»

Александр Сергеевич с прискорбием констатировал, что эта располневшая, пьяная и громко высказывающаяся дама, бесцеремонно пристающая к молодому соседу и есть его «милая критикесса» и вечно ускользающая Виктория.

«Велики и чудны дела твои, Господи!»