Данил Кравченко : Город и твое: «Я»

«Мост – это человек идущий по мосту, че»
Хулио Кортасар

Снег мягко ложился на землю. Не таял, а лишь приятно скрипел под ботинками. Отражая солнце, переливался радужными цветами. Искрился. Загорался внезапными звездочками. Сняв перчатки и прикоснувшись к нему можно было почувствовать тепло, подаренное зимним небом. На улице пустынно.
Я захожу в магазин. Тут тоже не души. Из холодильника можно взять пиво и минеральную воду. На витрине «Киевский торт» и «Наполеон» с заварным кремом. Чуть дальше «Докторская колбаса», «Охотничьи» сосиски, масло, сыр Радомышльский, сыр Чеддер… Перегнувшись через прилавок и протянув руку к сигаретам, я зависаю в практически горизонтальном положении. Кряхтя, как старый дед, выуживаю себе пачку неброской и слегка мерзковатой на вкус «Примы». Все оговорено. За все заплачено. Ни какие деньги уже не нужны. В голове обрывки картин из прошлой жизни. Образ белобрысого мальчугана с веткой цветущей сирени в руках, становится до того реальным, что даже перестаю отдирать крепко-накрепко приклеенную акцизную марку. Вдохнув, чувствую ее сладковатый запах. Второй раз набираю уже полные легкие воздуха, позволяя давно забытому аромату проникнуть в не только в дыхательные органы, но и в сознание.
-Папа! Папа! Сирень зацвела!, -кричит он на бегу и утыкается лицом в штанину отца, обхватив при этом его ногу.
Детский смех журчит и переливается, как небольшой ручей. Слегка щекочет слух…
Резкий порыв ветра приводит меня в себя. На улице по-прежнему пусто. Балда ветер шуршит кульками, то поднимая их в небо, то валяя их, как дурака, по земле. Двери жилых домов распахнуты, как ноги дешевой проститутки. Черные дыры зазывающе шепчут: «Иди к нам. Здесь тепло и влажно. Ну же, дурачок. Неужели ты не хочешь нас?». Новый порыв ветра неожиданно приносит солоноватый запах женщины. Он исходит из этих дыр, это уж точно. Из них аж пар валит. А голоса знай себе свое: «Возьми нас. Трахни своих сучек!». Чтобы забить этот запах приходится закурить, хотя брошенный мною окурок еще не успел упасть и пропитаться влагой. Нужно просто не обращать на все это внимание, говорю я себе. Город не сильнее тебя, говорю я себе. Не дай ему поглотить тебя, говорю я себе.
Хр-хр-хр-хр-хр, -хрустит снег под подошвами ботинок. «Как шило в мешке - два смешка, три насмешки…», -шепчу себе под нос. На перекрестке укрытое белым одеялом одинокое дерево. «Набитый дурак, я смешал в своей трубке…», -продолжаю я в пустом и одиноком городе. «И разом в орла превратился из решки…». Здесь уже можно остановится, и перевести дух. «И душу с душком, словно тело в тележке…».
Когда этот город был еще жив, то в нем были люди. Теперь здесь только я. Всегда мечтавший об одиночестве. Всегда моливший о безмолвии. Стою и кричу во все горло. Ветер подхватывает мой крик и несет его выше и выше. Вместе с тем срывает с головы шапку и она перекати-полем катится, прыгает по закалдобинам и растворяется на занесенной снегом дороге, которой нет ни конца, ни края. Я знаю, что в мире миллиарды таких же городов, где ходят миллиарды таких же слепых и позаброшенных людей. И я также знаю, что нам не суждено найти друг друга…
… В сугробе тепло. Всматриваясь в голубое небо, я слушаю стук своего сердца. Хлопья снег тают на ресницах, а на усах от теплого дыхания превращаются в капельки воды. Снег идет уже два дня. И будет идти еще долго. Закрываю глаза и чувствую, как мягкая махровая лапа начинает накрывать меня с ног до головы.