Ilya Deputatoff : У_грозы на крыше. Пилотная серия.

Если день не задался, есть два выхода. Сидеть дома, не двигаясь, и переждать до завтра. Или пойти и отхватить приготовленных тебе неприятностей по максимуму, чтобы восстановить равновесие.

Я ехал домой после бессонной ночи. Голова безвольно моталась в разные стороны, в такт елочке, которая висела на зеркале заднего вида и должна была освежать воздух в салоне. И освежала, года три назад. А теперь просто безвольно моталась в такт моей голове.

Океан ночных воспоминаний бурлил, пытаясь утопить одну единственную лодку-мысль о том, что дома меня ждут вожделенное одеяло в комплекте с вожделенной же подушкой. Чем ближе я подъезжал к дому, тем сложнее было, моргнув, поднять веки. Вдобавок, утреннее солнце своими лучами целилось прямо мне в глаза.

Проехав несколько раз вокруг дома в поисках парковки, я уже готов был бросить машину посреди дороги. Но, остатки везения еще плескались на дне моей кармы; из длинного ряда припаркованных машин выехала одна, как водится самая дальняя.

Припарковавшись, я еще полминуты сидел и смотрел на строящийся соседний дом. Башенные краны уныло танцевали под слышную только им одним музыку. «Брачные игры жирафов переростков» подумал я, и, выбираясь из машины, больно ударился об дверь головой – похоже, карма опустела.

Я живу на самом верхнем, семнадцатом этаже. И, похоже, лифт был именно там, когда я его вызвал. Прошла вечность, прежде чем он остановился, и со скрипом разъехались двери. Еще одна вечность по пути наверх. Я уткнулся ударенной головой в холодные двери лифта, и закрыл глаза.

Ни душа, ни сигареты – сразу спать! Полежав полчаса, я понял, что не могу уснуть. Я перепробовал все позы, но это только все ухудшило. Подушка казалась то слишком мягкой, то слишком жесткой. В голове звенели колокола. Не хотелось ни спать, ни вставать, и я боролся с бессонницей, считая овец, у которых вдруг вырастали длинные шеи и ноги, как на картинах Дали.

Позже к шуму в моей голове прибавился другой, снаружи. Не шум, а хлопки, периодически раздавались по ту сторону окна, вибрируя моими барабанными перепонками и разрушая остатки сна.

---- Раз уж солнцу вставать не лень, и для нас значит е-рун-да! – зло пропел я, сел и потер глаза. Посидел и подождал, пока комната перестанет вращаться. Встал и выглянул в окно. Внизу ничего не происходило, припаркованные машины, спортивная площадка и деревья имели умиротворенный вид и не издавали никаких звуков. Даже башенные краны вели себя тихо. С трудом поворачивая голову на затекшей шее, я посмотрел наверх. На крышу. Подождав немного, я увидел, как кто-то кидает вниз петарды. Они разрываются, и опадают уже в виде бумажных лохмотьев. Подростки сбежали с уроков?

- Эй! Вашу мать! Прекратите, пожалуйста, я тут уснуть пытаюсь! – крикнул я, но бесполезно. Услышав меня, этот, кто бы он ни был, продолжал методично сбрасывать бомбочки. Любопытство и злость взяли верх, над осколками сна и через какое-то время я уже взбирался по грязной железной лестнице на крышу.

Окурки, бутылки, шприцы и презервативы – обитатели любой крыши многоэтажки. Запах битума, нагретого солнцем. И человек на краю не был подростком. Он сидел спиной ко мне, свесив ноги в бездну и, мне показалось, что он собирался прыгнуть вниз. Я подошел ближе, чтобы он расслышал мои слова:
- Не рановато ли для салюта? – он вздрогнул, когда я начал говорить.

- В нашем конкретном случае салют, в честь твоих похорон, ты ведь собираешься прыгнуть вниз? – уточнил я.

- Ты кто такой? Да, я собираюсь прыгнуть, и прыгну! – с надрывом произнес он. На вид ему лет тридцать пять. Хорошо одет. Скорее всего, кризис среднего возраста в апогее. Безответная любовь в таком возрасте редко доводит до крайних мер.

Я вспомнил, что есть такая пытка – не давать спать. Принесли же его черти. Уселся прямо над моим окном. И сам не может все сделать по-тихому, и другим спать не дает. А сам, наверное, выспался.

- Я живу прямо под тем местом, где ты сидишь.– ответил я - Если наклонишься, то увидишь мое окно. А если при этом соскользнешь вниз, то твоя смерть не будет считаться самоубийством и тебя похоронят с отпеванием. А я пойду, наконец, вздремну. Я, знаешь, не спал всю ночь. А ты, похоже, выспался.

«В большинстве стран самоубийство не считается преступлением» почему-то вспомнил я. Зачем вспомнил – не знаю, но факт интересный.

- Мне страшно умирать, и жить страшно. Я не вижу смысла. Это замкнутый круг. И выбора уже нет. – говоря это, он посмотрел куда то вдаль.

Интересно, будь я на его месте, я бы тоже нес подобную чушь и картинно смотрел вдаль? Тут до меня дошло, что я попал в очень глупую ситуацию. Я невольно стал переговорщиком. Но у меня нет ни дара убеждения, ни моральных сил спасать, чью-то жизнь.

- Знаешь... – начал я и закурил, потому что сказать мне было решительно нечего. - …выбор у тебя как раз есть. Вот только не знаю, что в твоей ситуации лучше.

- Конечно, ты ведь не знаешь моей ситуации. Ты ничего не знаешь… – он сказал еще несколько слов шепотом, но я не расслышал.

Я был раздражен, еще и потому, что не знал, как надо себя вести в таких ситуациях и начал нести чепуху:
- Смотри. Если ты прыгнешь. Лететь семнадцать этажей вниз. Если повезет - ты умрешь во время падения от разрыва сердца. Если нет, то твой мочевой пузырь и прямая кишка опорожнятся во время падения. Потом ты ударишься об асфальт. Осколки костей проткнут кожу в некоторых местах. А потом ты почувствуешь, как от внутренних разрывов тканей, кровь будет с бульканьем заполнять твои легкие. Еще некоторое время сохранится активность твоей нервной системы и, если твои глаза не лопнут от перегрузки и будут открыты, то ты увидишь осколки собственных зубов на асфальте…

- Зачем ты мне это говоришь? Ты что, врач?

Я сделал вид, что не слышу его и продолжил:
- Если ты не прыгнешь, то тебя направят на психиатрическое обследование. Попытка самоубийства, знаешь ли. Ты будешь состоять на учете в диспансере и никогда не устроишься на работу в полицию. А тем более в службу безопасности…

- Да не собираюсь я ни в какую службу…

- А еще… - перебил я его - …твои родственники, друзья и знакомые будут постоянно следить, чтобы ты не смог причинить себе вред. У тебя будут отбирать нож, когда ты соберешься порезать хлеб. Барбитураты и крысиный яд будут хранить в недоступном месте. Ты даже не сможешь побыть какое то время один.

Я затушил сигарету ногой и увидел домашние тапочки на собственных ногах. «И пришел спаситель мягкой поступью» - подумал я.

- Я не хочу жить. – он наконец посмотрел на меня - Жизнь, как заезженная пластинка. Одно и то же...по кругу…я перестал чувствовать… Иногда мне кажется, что я родился мертвым. Это невыносимо.

- Слушай, это все весьма интересно, но мне надо отлить. Не скучай тут, я быстро. – участливо сказал я, и отправился на поиски подходящего места.

Мне нужно было несколько минут, чтобы привести мысли в порядок и выстроить хоть какую-нибудь стратегию поведения. Если вдруг я его спасу, то его родственники наверняка меня отблагодарят, а я буду стоять, потупив взгляд и говорить, что мне было не сложно. Интересно было бы посмотреть на его жену, наверняка, симпатичная, и будет мне благодарна. А возможно, мой еще не придуманный метод спасения самоубийц внесут в учебники психологии. Но я буду скромен и поделюсь гонорарами с больными детьми. С этими мыслями я отошел в сторону и уже расстегнул ремень, как вдруг мой мобильный заиграл нудную мелодию. Женщина, которая не давала мне спать этой ночью. Мы встречаемся раз в неделю. Очень странно, что она звонит.

- Алло! – судя по голосу, она очень взволнована. Что же за утро такое, подумал я, а она продолжала говорить: – Я не знаю, что мне делать! Моего мужа нигде нет, он не приходил на работу и не отвечает на телефон. Я позвонила в полицию.

- Не паникуй, ты говорила, что твой муж со странностями. Погуляет где-нибудь и вернется… - сказал я, перекладывая телефон в другую руку и зажимая между плечом и ухом, чтобы освободить руку. Она говорит в это время, и я слышу только конец фразы:
- …чтобы он не пришел на работу. Это меня и беспокоит.

Я расстегиваю джинсы, слушая ее, и одновременно вспоминаю, закрыл ли я дверь в квартиру, когда вышел. Иногда у меня чувство, что я делаю что-то не так.

- Ты знаешь, я сейчас приеду, и мы что-нибудь придумаем. – сказал я, подумав, что помочь ей сейчас важнее главы в учебниках по психологии. Просто спущусь вниз и забуду, пусть этот нерешительный самоубийца сам решает, что ему делать.

- Нет! Я просто хотела услышать тебя…ты еще не спишь? Я слышу шум, ты не дома?

Она бы все равно не поверила.

- Ты не поверишь… - сказал я, обернулся и посмотрел на сидящего на краю беднягу.

- Ладно – между ее словами слышались гудки. – При встрече расскажешь. У меня вторая линия…

- Погоди! – я медленно шел обратно, застегивая штаны и прислонив плечо с телефоном к уху – Дай мне знать, чем все закончилось!

Три коротких гудка и тишина были ответом.