ubik : Cмерть Анфисы

Пробуждение Ларсона было привычно неприятным. В этот раз мучительное выползание из бредового, потного кошмара сопровождалось плачем Ольги. “Ну какого...”-простонал Ларсон, но тут же судорожно дернулся к заготовленному заранее пакету, чтобы выблевать в него тошнотворный ком слизи скопившийся за ночь в глотке. Всхлипывания девушки перешли в рвущее сердце рыдание. “Да когда же я сдохну наконец?”-подумал Ларсон и обессиленно откинулся на подушку. Закрыв глаза, он некоторое время собирал остатки сил, чтобы выяснить причину слез девушки. Причин для слез у нее хватало. Главной из них, конечно, был вонючий, потный молодой чел лежавший на кровати. Она еще помнила то, каким он был и то, что от него осталось... В общем, разница была существенная.
“Может кто из предков скончался?”-предположил Ларсон и чихнул. Потом чихнул еще три раза подряд. “Оль, что там случилось то?”-наконец нашел он в себе силы озвучить вопрос. “Ан-н-фи-и-саа,”-хлюпая носом сообщила ему девушка. C трудом приняв вертикальное положение, Ларсон увидел всю безнадежность кошкиного положения: та испускала дух, и никакой ветеринар не помог бы. Еще вчера эта совсем не старая персидская кошка-единственный друг Ольги вот уже пять лет, не проявляла никаких признаков болезни. Скорее всего ее отравила соседка.
“А-а-й”-взвизгнула Ольга, когда кошка пустив струю ей на джинсы обмякла и перестала дышать. Чувство собственной бесполезности и ненависти к себе заставила Ларсона двигаться.”Черт, Лесба уже банчит вовсю на Климате, а я тут...”-думал он выгребая из ящика письменного стола кухню и пакетик с ватками. Ваток набралось штук двадцать. Это был НЗ. Все фильтры собирались в гараж баяна, на случай если вдруг по каким то причинам не получится замутить. Прокипятив ватки в воде, он поставился. Подождав несколько секунд, он с облегчением почувствовал слабенький приход. Все же лучше чем ничего.
“Может ее в пакет?”
-“Нет, там есть коробка от ботинок...”
Выйдя на улицу с коробкой подмышкой Ларсон направился к помойке, потом, передумав завернул в маленький сквер рядом с домом. Достав из ботинка старый китайский нож, с которым он не расставался, при этом даже где то гордясь его, ножа. запущенностью он выкопал ямку и похоронил Анфису на глубине двух пальцев. Это стоило ему огромных усилий, учитывая его состояние. Настроение было мрачным, но кошка здесь явно была причиной номер 56-просто еще одно зернышко в подсознание, которое должно рвануть после того как его хозяин соскочит. Соскакивать в этом случае, учитывая обстоятельства, было бы равносильно добровольному безумию, поскольку обладатель этого пресловутого подсознания обладал очень хорошей памятью, которая складировала все факты его биографии подобно компьютеру с серьезным глюком, который подсовывал вроде бы забытые файлы в самый неподходящий момент. Усугубляющим фактором в данном конкретном случае служила совесть, штука от которой хотело бы избавиться большинство живущих в современном обществе. Ларсон был что называется fucked in the head этой самой совестью. Теперь еще вот кошка...
“Да когда ж я сдохну то,” снова подумал молодой человек вытирая болезненный пот с лица ожидая троллик идущий на Невский, где, как ему подсказывали фантомы была добрая волшебница раздающая лекарство страждущим. Ему же, в силу личных симпатий {ох уж эти глюки} она отвалит пакетик побольше...
“Ну и где остальные деньги?” Лесба была явно не в духе из за жары. Ее прыщавое лицо не выражало ничего, а глаза были такими же живыми как глаза Анфисы в момент ее похорон.
Ну хули тут скажешь? - “Бля, тут вот у меня сотка. Давай я вечером...”
-“Дай ему на семъдесят,” ,бросила через плечо девушка какому то из своих шестых и быстрым шагом направилась в сторону Казанского собора, где ее ожидала еще одна группка страждущих.
Q: Как можно поправить здоровье семидесятипятирублевым чеком наркоману с дозой в четверть грамма?
A: Да никак невозможно. И это единственно верный ответ друзья мои.
И поэтому ничего наркоману не остается кроме как намутить еще денег...
-“Удавчик привет,”на лице Ларсона одновременно радость от встречи и болезненное страдание.
Удаву вовсе не улыбается давать, в который уже раз, другу детства бабло на герик, но если этот друг будет болтаться в пределах видимости, а он, несомненно, так и поступит, то тогда прощай торговля- клиенты будут обходить стенд с его картинами за несколько метров. - “Бля не прет че то седня,”жалуется Удавчик доставая из кармана смятые десятирублевки. Отсчитав нужное количество, он протягивает их другу, стараясь сделать это так, чтобы его жена стоявшая неподалеку не заметила этого жеста. “Я щас, поправлюсь тока и вернусь,” “Да я уже собираюсь,” “Ну тогда увидимся.”
Ларсон несется в Катькин сад, где по последней информации мороженщиц находится Лесба, но жестоко обламывается: там никого нет. То есть там как всегда полно пидоров, но самой важной для Ларсона представительницы секс меньшинств там небыло. Bummer. Пришлось возвращаться на Конюшенную, там, на давно поделеной территории барыжил Иоффик-маленький, пухленький, неуловимо напоминающий повадками и физиономией какого то крупного грызуна . Дойдя до места Ларсон обнаруживает кучку таких же потных персонажей, которые сообщают ему что Иоффик съебал в неизвестном направлении и вернется неизвестно когда. Да что за блядство, думает несчастный, изнемогающий от кумара зеленый человек Ларсон. Когда нет денег барыги чуть ли не домой готовы привезти, когда есть деньги...Ну в общем ясно.
Пошел дождь. Кости заломило еще сильнее. Ежась от попадающих за воротник капель Ларсон бредет в сторону булочной в начале Невского, чтобы переждать начавшийся ливень. Ему вдруг становится очень тоскливо оттого, что умерла Анфиса. Возможно, она умерла от того что однажды ему упоротому в слюни ее усы показались лишними на кошачей приплюснутой морде и он их немедля состриг, а может она умерла от тоскливой энергетики копившейся под потолком крошечной комнаты где жили они втроем- каждый раз когда его кумарило и Ольга плакала глядя на то, как он мучается, вдруг, ни с того ни с сего, перегорали лампочки или вышибало пробки. А ведь сейчас ее неглубокую могилку наверняка размыло этим дурацким ливнем. Глаза вдруг защипало. “Эй дружище ты чего?”его мрачные размышления прервал удивленный голос. Ларсон поднял взгляд с мокрого асфальта и сфокусировал его на окликнувшем его человеке. Это был Миша Ангел, месячная небритость и старая одежда делали его похожим на бомжа. На руках он держал свою малолетнюю дочь. На голове ребенка красовался полиэтиленовый пакет СК защищавший его от дождя.
-Ты откуда Миха?
-Из морга, таскали на опознание жены, царство ей небесное.-голос Ангела был лишь немного злее обычного.
-Что с ней?
- Да поставилась чем то странным, говорят яд, а по моему просто откачивать не стали. Он сплюнул со злостью. -Раскумарится есть чо? Нет? Ну пошли...
Миха шел вдоль Фонтанки и Ларсону не оставалось ничего кроме как стараться поспевать за ним. Всю дорогу Ангел не проронил ни слова.
-Давно тебя видно не было,-попытался Ларсон завести раговор потеряв счет дворам и подворотням по которым они шли в только Ангелу известном направлении. -Да в Крестах полгода гужевался, -бросил через плечо Ангел. На плачущую девочку у него на руках он не обращал никакого внимания.
-Все. Пришли. Деньги давай. Ларсону очень не хотелось расставаться с мокрым купюрами-Мишу он едва знал, но рука сама собой залезла в карман...
Ожидание- страшная вещь, но наркоман может ждать очень долго. Минуты капают на воспаленный мозг расплавленным свинцом заставляя мысли метаться подобно крысам при пожаре, а физическое состояние становится просто невыносимым. Наконец дверь парадной приоткрылась и показалась небритая рожа Ангела, который тихо свистнул и махнул рукой. Ларсон зашел в парадняк и аккуратно, без стука закрыл за собой дверь. Они поднялись на два этажа выше, и прошли каким то странным длинным коридором вдоль уродливо выглядящих дверей. На подоконнике сидела девочка. Пластиковый пакет с ее головы был аккуратно свернут и подложен под ее крошечый крупик. Она сидела тихо как напуганный зверек и лишь поводила глазами с одного мужского лица на другое. Рядом с ней стояла бутылка “святого источника” и ложка. Баян Ангел достал из распределительного щитка с надписью “Зенит”. Потом долго возился развязывая пластик, в который было упаковано, по меньшей мере, три четверти грамма. Обессиленный Ларсон не сводил воспаленных глаз с этого пакетика. Наконец Миша отсыпал в ложку что то около четверти, и разбавил водой из бутылки. Приготовив раствор, он нисколько не стесняясь ребенка, поставился, и закрыл глаза, переживая приход. Промыв после него баян Ларсон сделал то же самое и чуть не отъехал-героин был высшего качества…
-Я знаю где Смелый порох прячет, -внезапно произнес Ангел пристально глядя в глаза Ларсона.
Ларсон молчал. Они сидели в дешевой забегаловке на Садовой, и пили дрянной кофе с черствыми пирожками. “Там только Алиска все время рядом трется. Тебе надо ее отвлечь, а я шваркнул бы их. Суки ментовские.” цедил сквозь зубы Ангел. Злобу его понять было легко- парень только что вышел из тюрьмы и остался с ребенком на руках и предстоящими похоронами жены, вот только операция эта была весьма рискованной -после этого опера будут землю рыть в поисках наглецов, а если найдут...
-Хуй знает Мишань, я пожалуй не готов к таким подвигам. Хотя подумаю...
-Хули тут думать. У него там грамм тридцать точно. Я у него втихую за спиной отсыпал, а он и не заметил. Шваркнем, половину тебе, и можно самим у меня на районе банчить, а то так и будешь за лесбиянкой этой стремной как шест бегать. Тут Ангел попал в точку. Ежедневные унижения ради негарантированной раскумарки были невыносимы, терять было нечего. “Если выгорит -сольюсь в Москву, там то уж точно не найдут.”-подумал Ларсон и кивнул головой соглашаясь.
На следующий день все прошло просто отлично, как им показалось сначала: Ларсон отвлек Алису пытаясь впарить ей фальшивую золотую печатку. Он видел как Миша выскользнул из подъезда и подмигнув бесшумно исчез в подворотне. Алиса ничего не заметила. Увидел и сдал кто то из торчков сидевших на детской площадке и видевших выходящего из подъезда Ангела. Встретившись с ним на Пионерской Ларсон сказал ему об этом, когда они делили герик. Миша махнул рукой, мол хуйня все это-не сдадут. Поделив добычу, они разошлись. На следующий день, когда Ларсон попытался до него дозвонится, ему ответил незнакомый мужской голос. Голос начал задавать вопросы. С Ангелом все было ясно. Надо было сливаться из города. Не подходя к трезвонившему телефону Ларсон собирал свое немногочисленное барахло, которое влезло в одну спортивную сумку. Через полчаса он стоял на Московском вокзале, заняв очередь в билетную кассу, а еще через час он уже трясся в плацкартном вагоне поезда идущего на Москву жалея лишь о том, что не успел по человечески перезахоронить Анфису...