Рыбовод : Химия и жызнь (окончание)

Я не то, чтобы загрустил, обнаружив могучий курс общей химии сразу же в первом семестре. Какая там грусть, это была могила, законченный пиздец моему неначавшемуся высшему образованию. Учебник «Общая химия», не помню под чьей редакцией, был толщиной с мой кулак. На лекциях я не понимал ни хуя. А впереди еще корячились аналитическая химия, неорганическая, химия красителей и прочие мерзости.

Вылет на первой же сессии был обеспечен. Спасение пришло неосознанно. Молоденькая аспирантка. Вела у нас лабораторные, должна была принимать зачеты и принимать участие в экзамене. Нельзя сказать, чтобы я сразу принял решение - обаять аспирантку, долго и старательно её ебать и заслужить тяжким трудом зачет и экзамен.

Нельзя сказать, что я сразу принял столь аморальное решение. Обман женщины с корыстными целями осознавался мною адекватно. Совесть сопротивлялась. Но помогла сама аспирантка. В том возрасте, вынужден сознаться, я готов был выебать практически любую женщину безо всякой для себя выгоды. Сознаваться приходится, поскольку из предыдущего тезиса следует, что в настоящее время я не могу, да и не хочу ебать практически любую женщину. Даже с немалой для себя выгодой. Но тогда я автоматически начинал флиртовать возле каждой юбки.

Поэтому еще не приняв для себя того аморального решения, я уже вовсю флиртовал с аспиранткой. И эта мудрая женщина расколола меня моментально, сказав с улыбкою однажды: «Что, паренёк, зачет автоматом хочешь ? Цена - два театра и ресторан !»

Так оно и началось. Верочка была театралкой, причем одной ей ходить туда было неинтересно. А через три недели мы оказались в койке. И начались университеты.

С кем я имел связи, пусть и в разнообразных формах, до Веры ? Исключительно с ровесницами. Исключительно с девчонками моей среды. Пусть их было много. Но они, во-первых, были нихуя не техничны. Во-вторых, еблись как-то по-обязанности, что ли. Никаких оргазмов (как оказалось) у женщин я и не наблюдал.

Вера была из профессорской семьи, ей было 24 года, и находилась она в поиске. При этом она не была блядью, она вполне могла обходиться без секса подолгу, совершенно не была склонна к гулянкам. Ни разу не заходила ко мне в общагу, считая неуместным совершать половой акт в комнате с тремя спящими пацанами.

В квартире её семьи у Верочки была своя комната, и её родители невероятно либерально относились к сексуальным затеям. Я был несомненным мезальянсом, и вероятно, всерьёз никто меня не воспринимал. У Верочки был замечательный старший брат Антон, работавший в каком-то монтажном тресте на северах. Раз в месяц он приезжал отметить командировку и получить зарплату. Обнаруживая меня в квартире, Антон обрадовано ревел: «А, Верка завтра отъёбаннная будет, Верка довольная будет, Верка нам блинов напечет! Верка, давай блины с утра, я икры свежей привез !» Симпатичная была семья.

К сексу Верочка относилась очень серьёзно. Молча залезала на меня, молча делала несколько резких движений, сильно вздыхала, молча падала и её начинало корёжить. Оргазм она переживала молча. Потом молча делала мне всякие штуки. И только потом начинала хохотать. Перед тем, как заснуть, читала всякие глупые стихи, вроде : «Под пальмою Бразилии, от зноя утомлён, брёдет седой Базилио, бразильский почтальон» имея в виду под утомленным почтальоном мой опавший хуй. Таких эротических стихов у неё был целый вагон.

Разумеется, химию мы сдавали если не блестяще, то вполне удовлетворительно. Так прошел первый курс, а летом Верочка уехала навсегда. Об этом она мне заранее говорила - её отец, доктор наук, получил кафедру в Донецке, и семья давно готовилась к переезду.

Без Верочки я проучился еще полгода на втором курсе, а потом бросил этот институт, и перевелся в политехнический, где химии не было и духу.

Мы переписываемся, конечно нерегулярно, даже не каждый год, и мыла всякие не в чести. Так получилось, что мы сперва стали, а потом остались друзьями. Конечно, поддержанию очень хороших отношений способствует наше географическое взаимоудаление. В каждом нечастом своём письме Верочка, мать семейства и, не сомневаюсь, замечательная и верная жена, пишет мне какой-нибудь дурацкий стишок про уставшее и опавшее. И с каждым годом эти намеки принимают новый смысл.