Владимир Кириллов : ЖИЗНЬ ВЕЧНАЯ (продолжение - 1)

Атлантический океан.

Уже, пять часов, как мы в полете над Атлантикой. Внизу – сплошь облака, ничего не видать. Высота 11 тысяч метров, за бортом минус 47 градусов. Билл разложил свое кресло, на манер кушетки и дрыхнет безмятежно. Ну, а я пока постараюсь рассказать вам о произошедших за это время событиях. Впечатлений накопилось достаточно.
Билл подробно разъяснил мне маршрут следования до города Джуно – столицы Аляски. Сначала мы летим до Лондона, в аэропорту Хитроу пересаживаемся на Боинг 747 и, перелетев океан, приземляемся в канадском Ванкувере. И уже на третьем самолете добираемся до Джуно. Маршрут сложный, но довольно интересный.

Итак, во Внуково мы поднялись на борт аэробуса А-320, и через четыре часа были уже в Лондоне. Время за оживленной беседой пролетело незаметно.
Билл с увлечением рассказывал о своей работе. Говорил, что его задача – как можно быстрее довести исследования до завершающей стадии. Ведь чем быстрей работа будет закончена, тем больше людей будет спасено.
Особенно меня поразило высказывание: «Моя деятельность, мои усилие в этом направлении должны вестись с напряженностью спасательных работ! Экстренных спасательных работ!
Представь себе спасателя, к которому вопиют, взывают о помощи люди, из под обломков рухнувшего здания. А он им в ответ: «Подождите, дорогие! Сейчас у меня обед». Могу ли я себя вести подобным образом?
В год от старости умирает тридцать миллионов человек. Это примерно население Канады. Если я закончу исследования на год раньше, я подарю этим тридцати миллионам жизнь. Даже, если я закончу работу всего на день раньше – я спасу дополнительно сто тысяч человек! Столько людей умирает в день от старости. Человеческая жизнь так коротка! Человек – это мертвец в краткосрочном отпуске.
Вот почему я не вправе затягивать свои исследования или работать спустя рукава. Кругом миллионы умирают от старости, умирают все! А люди не должны больше умирать!».

Около 10 часов по московскому времени, мы приземлились в аэропорту Хитроу.
Лондон встретил нас моросящим дождем и многоголосой сутолокой. До рейса Лондон – Ванкувер оставалось семь часов, и надо было их как-то убить, как выразился Билл «с максимальной прибылью для душевного здоровья». (Для русского уха звучит диковато).
Думаю, что такое временное окно было вызвано не транспортными издержками: скорее всего, Биллу взбрело в голову показать мне город. Он взял «Черный кеб» и мы помчались обозревать неведомую мне планету.
В Лондоне, всего больше меня поразило – обилие парков, скверов и зеленых лужаек. Послушали бой Биг-Бена, полюбовались на королевских гвардейцев. Еще покормили воронов в Тауре (странная традиция!) и обозрели город с высоты «Лондонского глаза».
В Букингемский дворец решили не заходить, предпочли ему паб в Сохо. Там приняли по традиционному «пятничному стаканчику», и не по одному!

(Беседа с Биллом в пабе. Мы за столиком. Вокруг много веселых лиц. Женские отсутствуют).

- Линза, почему этот виски отдает торфом? Или мне так кажется? Очень странный привкус…

- Владик, ты просто не пробовал настоящий солодовый виски! Посмотри, какой у него золотистый оттенок. Да, у него, действительно, характерный привкус торфа. Это правда!

- Линза, вот мы пьем тут с тобой, охмуряемся разными напитками, как и эти люди вокруг. И что мы в этом занятии находим? Суррогатные удовольствия! Что может быть общего между живой, бьющей через край радостью и химической эйфорией? Получать удовольствие от процесса постепенного отравления, по меньшей мере, странно! Тебе не кажется?
- Владик, эти подмены везде и всюду! К сожалению, мы утратили естественную способность радоваться жизни.
- Билл, Святые отцы говорят, что для этого необходимо иметь ощущение Божьего присутствия в сердце. А, коль в душе пустота – дьявол подсовывает нам свои суррогаты, включая и пресловутый спирт. Свято место пусто не бывает.

- О да, мы вступили в ужасную эпоху! Скоро пороки окончательно поменяются местами с добродетелями. Больные люди будут с хохотом тыкать пальцем в здоровых людей и считать их, а не себя, уродами.

- Билл, да это уже происходит! Всучить, например, людям дерьмовый товар и на этом «срубить себе бабла» уже не считается зазорным. Этим даже гордятся, хвастаются друг перед другом! Продается всё и вся: друзьями – дружба; врачами – здоровье; судьями – закон; чиновниками – право на произвол, да сам образ Божий в душе распродается по дешевке! Продается совесть!!!

- Да, Владик, что и говорить! Раньше люди стеснялись, например, своего преступного прошлого, всячески скрывали его, а теперь, это, что-то вроде доблести, некая форма самоутверждения. Сейчас презирают не преступников, а тех, кто в силу убеждений не способен взять то, что плохо лежит. А эти гражданские браки! Какие же они гражданские, если нет регистрации в мэрии?

- Линза, у нас на Руси такие отношения всегда называли сожительством. В животные отношения вступали лишь деклассированные элементы: бродяги, бомжи, в общем, опустившиеся люди. Вступить девушке в блудные отношения вне всяких обязательств было просто немыслимо. Это означало покрыть себя несмываемым позором, открыто заявить всему миру о собственной распущенности.
А теперь это в порядке вещей, ситуация развернулась на 180 градусов, минус стал плюсом, а плюс минусом. Теперь белыми воронами и «ископаемыми» называют целомудренных девушек и выставляют их на посмешище.

- Владик, а ты заметил, как теперь на улицах влюбленные целуются? Они (о, ужас!) просто пожирают друг друга! Оторопь берет!
- Это что! У нас в Воронеже я как-то увидел рекламную надпись на автобусе: «Жадность – это круто!». Ну, кто как не бес мог такое нашептать? Скоро напишут: «Воровство – это престижно!» Или: «Убивать – это суровая необходимость!»

- Все это ужасно, Владик, но дальше будет только хуже! Все мы обречены на деградацию, всем видимым ходом истории. Да и сама планета деградирует!

- Билл, сдается мне, что ты своим открытием хочешь продлить эту агонию? Бессмертные монстры-уроды! Звучит нехило!

- Нет, у меня другие планы. Упырей надо контролировать. Но об этом ты узнаешь, как только…

Друзья, на этом я приостанавливаю свое повествование: Билл проснулся и отправился в туалет. О дальнейших событиях сообщу по прибытии на место, сразу, как только обустроюсь. Через час мы уже прилетим! Как быстро промчалось время, пока общался с вами!

США. Аляска. День первый.

Рад приветствовать вас, друзья! Вот я и в Америке. И наконец-то, удалось отоспаться. Путешествие подарило много пронзительных впечатлений, но и от них, оказывается, можно устать. Сейчас нахожусь в апартаментах, которые отвел мне Билл в своем научном центре. Проснулся, принял душ, попил кофейку и приступил к обследованию своего жилища.
Значит так, помимо спальни, есть еще гостевая комната, с диваном и огромным плазменным телевизором. Небольшой тренажерный зал с беговой дорожкой, душевая, туалет. Заглянул, даже в подсобное помещение – что-то вроде чулана. На стеллаже – куча запасных лампочек, ящик
с электроинструментом, старый айпад в футляре, прожженном сигарой, куски поролона…
Должен вам сказать, что лаборатория, включая апартаменты,
в которых я сейчас нахожусь, располагается в старой, заброшенной штольне. Раньше здесь проходила золотоносная жила, разработкой которой занимался отец Билла, вернее, его концерн. Добыча золотоносной руды осуществлялась методом продольного бурения.
Впоследствии, Билл обустроил в этой шахте научно-исследовательский центр, очень уютный, чистый и светлый. Удивительно, но совсем не ощущаешь, что находишься в глубине скального массива. Но о лаборатории потом. Сначала расскажу, как мы сюда добирались.

Мы расстались с вами, дорогие друзья, когда Боинг подлетал к территории Канады. Мог ли я представить, что мне посчастливится попутно посетить эту удивительную страну! Конечно, суждение о стране по одному только городу может показаться поверхностным.
Но Ванкувер!.. Сказать, что это город-сказка – значит, ничего не сказать. Он принял нас в свои объятия, как жених принимает невесту, и сразу покорил своей неистовой красотой.
Ванкувер романтичен и прекрасен! Все, как в фильмах о мореплавателях: шум прибоя, чайки, белоснежные океанские лайнеры в акватории. И все это в обрамлении причудливых гор, покрытых снежными, пушистыми шапками.
Тут и пальмы с сибирскими кедрами вперемежку, - где еще такое встретишь? Ванкувер поражает уникальным сочетанием первозданной природы и дивной архитектуры. Тот редкий случай, когда природа и человеческий гений дополняют друг друга и рождается симфония.
В общем, рай на земле!
Извините, друзья, за столь высокий штиль, но в этом городе, если можно так выразиться, – вкусно жить! Множество больших, красивых частных домов, хотя много и небоскребов, весьма причудливых по форме.
Разглядывая эту экзотику, я достал сигареты и закурил. Ко мне тут же подскочил полицейский. Оказывается – курить на улице нельзя. Я даже выругался в сердцах от неожиданности, не зная, куда выбросить дымящую сигарету. Но Билл только улыбался:

- Владик, у нас говорят: «Будь вежлив с каждым. Никогда неизвестно, кто попадет в число двенадцати присяжных». Да ты кури, кури, штраф я уже оплатил, денег у нас хватит. Ты мой гость, и ни в чем не должен себе отказывать!

(Ну да, конечно… этот миллиардер не потерпит, чтобы его друзей стесняли).

Еще Билл сообщил, что бедных в городе нет, даже среди обслуги. В каждой семье не менее двух автомобилей.
В Ванкувере мы пробыли около трех часов, а затем на небольшом спортивном самолете вылетели в Джуно и через полчаса были на месте.
Портовый город Джуно находится в проливе Гастино, на юге Аляски. К городу не подходит ни одна дорога, добраться можно только по воздуху или по морю. Это небольшой, уютный городок, с населением около 30 тысяч человек. Он был основан в 1881 году, после открытия месторождения золота. Назван в честь золотоискателя Джозефа Джуно, личности, похоже, весьма романтичной и незаурядной.
Билл мне предложил на выбор: посетить музей истории Аляски, либо русскую православную церковь Святителя Николая. Я отправился своим ходом в церковь, а Билл отлучился по своим делам.
Русской, церковь называется по традиции, с тех пор, когда Аляска была еще русской. А, сейчас, русских среди прихожан нет, служба идет на английском языке.
Тем не менее, когда подошел к храму, повеяло чем-то родным, даже сердце защемило. Небольшая, скромная, деревянная церквуш-ка, конца 19 века, штакетный палисадничек в русском стиле и милая русскому сердцу сирень.
Внутри церкви – одноярусный деревянный иконостас; росписи на стенах отсутствуют. В храме людей, как впрочем, и служителей не было, лишь перед ликом Николая Угодника одиноко стоял понурый мужчина в желтой куртке.
Мы вышли с ним на улицу и разговорились. Говорил в основном прихожанин; мой английский – через пень колоду. Зовут его Майкл Нельсон. Я понял, что церковь он посещает около двух лет. Сюда его привела большая семейная трагедия: два года назад без вести пропала его дочь Саманта, трех лет от роду.
Узнав, что я из России, Майкл, почему-то очень обрадовался, показал фотографии дочери и жены. Еще он рассказал, что недалеко отсюда, на острове Каяк, проживает старообрядческая русская община. В общем, расстались мы с ним очень тепло.

А вскоре и Билл подъехал.

Он предложил пройтись по городу пешком. Побродили по городу, в основном по району Сент-Френклин-Стрит, заполненному барами, магазинами и ресторанами. Что там было – рассказывать не буду.
Потом мы взяли машину и поехали в предгорье ледника Менденхолл (если бы не мой диктофон, я бы давно запутался в этих названиях).
Мы проехали километров двадцать и уперлись в горные отроги. Местность совершенно дикая, вокруг только сосны и скалы, да нереально ультрамариновое небо над головой. Из видимых признаков цивилизации, лишь одинокое мрачноватое здание в долине. Билл отпустил машину и предложил совершить прогулку в горы.

- Что это за здание, Билл?

- Здесь живут мои сотрудники и обслуживающий персонал. Но сейчас почти все в отпусках.
В лаборатории только два человека – доктор Алекс и Гарри, наш повар.

Билл предложил подняться наверх по склону. Честно сказать, я несколько подустал, и перспектива карабкаться на эти горы меня не вдохновляла. Вот неугомонная натура! Мог бы и на завтра отложить!

- Владик, да тут недалеко! Всего лишь сто метров, вверх по хребту.

(Ну, да ладно! Сто метров я как-нибудь одолею. Наверное, хочет мне какой-нибудь красивый вид показать).

Около получаса мы поднимались вверх по каменистой тропке и, наконец, уперлись в гранитную скалу. А позади – пропасть.

- Что ты видишь перед собой, Владик?

- Линза, ничего, кроме голой скалы, я не вижу. Ты зачем меня сюда приволок?

- А вот я сейчас покажу тебе чудо! Ведь я знаю, как ты обожаешь чудеса.

Тут он театрально вытянул руку вперед, в сторону скалы, и торжественно произнес: «Сезам, откройся!»

Меня разобрал смех, даже усталость прошла.

- Линза, какой же ты чудак! И ты шутки этой ради, меня сюда притащил?

Но тут произошло нечто невероятное: из скалы выдвинулась вперед гранитная глыба и отъехала в сторону. В зияющем проеме я увидел ярко освещенный коридор, уходящий вглубь скалы. Билл держался за живот и корчился от смеха.

- Ну, как я тебя, Владик, разыграл? Как тебе это понравилось?

В руке у него был маленький дистанционный пульт.

- Любовь пожаловать, в мою лабораторию! Так у вас в России говорят?

- У нас говорят: «добро пожаловать!».

Я осторожно нащупал ногами ступеньки, ведущие куда-то вниз – в таинственную неизвестность. Туннель оказался не длинным, метров тридцать в глубину. Стены и потолок были отделаны белым пластиком, по обеим сторонам – пронумерованные двери. Над каждой из дверей большие вентиляционные решетки.
Появился сотрудник, доктор Алекс, - седовласый мужчина меланхолической наружности, с папкой в руке. После короткого представления Билл отправился принимать у него отчет, а мне предложил перекусить с дороги.
Я сидел, откинувшись в кресле, и заворожено глядел в потолок. Потолок был в виде стеклянного купола, что-то вроде аквариума наверху. Там, за стеклом, в лучах прожекторов, резвились стаи рыб. Некоторые экземпляры достигали, весьма, внушительных размеров; они стремительно подплывали к стеклу, и, казалось, вот-вот его протаранят.
Открылась дверь, и вошел темнокожий повар. Он катил перед собой тележку с закусками и напитками. Представился как Гарри, - посмотрел наверх, поцокал языком и ушел. Вскоре появился улыбчивый Билл, и присоединился к трапезе.
(Далее привожу распечатку с диктофона)

- Владик, ты извини, у нас тут сухой закон, поэтому напитки безалкогольные. Я тебя попрошу –
не угощай моих сотрудников. Водку, что привез, поставь в свой холодильник, на тебя закон не распространяется. Но вот курить придется бросить. Я тебе в этом помогу. У меня есть очень эффективный препарат, он совершенно безвредный, вызывает стойкое отвращение к никотину.
И полностью снимает абстинентный синдром. Согласен полечиться?

- Ну, что ж… Надеюсь, ты меня не отравишь… Не могу оторваться от этого фантастического зрелища! Как тебе удалось поместить такой огромный аквариум наверху?

- Это не аквариум. Над нами ледниковое озеро Манденхолл. Тоннель проходит сквозь скалу, и выходит в озеро, под самое его дно. Вот это крыло шахты, как раз на дне. Над нами толща воды – сорок метров.

- Это нечто! Иметь во владении такое чудо… Ради одного этого стоило сюда приехать!

- Конечно, удовольствие не из дешевых, но я не жалею о затратах. Мне тут хорошо думается! Как правило, именно здесь я нахожу решение своих головоломок…

- Билл, ты обещал мне рассказать о своих исследованиях, показать своего «вечного» цыпленка.

- Послушай-ка, Владик, для начала, вот это рубаи:

Я познание сделал своим ремеслом,
Я знаком с высшей правдой
И с низменным злом.
Все тугие узлы я распутал на свете,
Кроме смерти,
Завязанной мертвым узлом.

Прекрасные стихи. Не правда ли? Хотя, конечно, не Пушкин.
Так вот, в отличие от Хайяма, мне удалось развязать этот узел смерти. У меня получилось! Ваш гениальный Мечников, в труде «Этюды оптимизма» утверждал, что старость – явление, которое может быть изучено методами точной науки. И я всегда разделял с ним эту уверенность.

- И как тебе это удалось? Развязать «мертвый узел»?

- Я начинал, как и все с нематод. У этих прозрачных червей процесс старения занимает всего два месяца. Потом меня осенило заняться прогерией. Это такое редкое заболевание, когда происходит ускоренное старение. Больные прогерией, будучи молодыми, за несколько лет превращаются в дряхлых стариков и старух.
Я нашел основной ген, отвечающий за старение, и два вспомогательных. Потом занялся телемерами. Есть такие биологические часы, которые контролируют деление клеток – телемеры. Нужно было найти способ управлять этими часами. Мне удалось многократно ускорить их ход. Представляешь, подопытные крысы старели, буквально за три дня подыхали от старости. Освоив эту технологию, и разобравшись в механизме биологических часов, я нашел способ перезапустить их в обратную сторону. Все мои подопытные стремительно молодели.
Вот, та же курица, про которую ты вспомнил. Любопытно было наблюдать, как она, встряхиваясь, бегала по вольеру, и с нее во все стороны летели перья. На третий день весь пол был устлан перьями, точно осенними листьями. А через неделю, по вольеру уже бегал, попискивая, пушистый цыпленок!

- Линза, все, что ты говоришь – не укладывается у меня в голове! Это же потрясающее открытие! Ты гений, Билл!

- Ты, наверное, думаешь, что я живу в ощущении своей исключительности? Результаты, конечно, интересные, но меня они не устраивали. Дело в том, что все мои подопытные умирали. Одни от старости, а другие от неконтролируемого омоложения.
Мне нужно было найти способ объединить эти два противоположных процесса. Так вот, с животной клеткой, включая эксперименты с нематодами, у меня не получалось, как я ни бился! Мне уже стало казаться, что проблема неразрешима. Но вдруг меня осенило – вот здесь, в этом самом холле. Я решил провести серию экспериментов с растительной клеткой.

- И, что же, Билл? Тебе удалось?
- Владик, видишь эту розу?

Перед нами на столе, в керамическом горшке алела одинокая роза.

- Перед тобой, Владик, вечная роза! Эта роза бессмертна! Мне удалось замкнуть в кольцо процесс онтогенеза, процесс ее роста. Сначала я научил розу молодеть до стадии закрытого бутона. Затем процесс автоматически запускался в обратную сторону: зеленый, маленький бутон увеличивался в размерах и раскрывался. Весь цикл занимал шесть дней. А затем, я сократил этот временной кругооборот до одних суток.

- Линза, нельзя ли это место поподробнее? Что конкретно происходит с розой за сутки?

- Да очень просто! Все гениальное очень и очень просто! Эта роза стареет ровно на двенадцать часов, а затем биологические часы начинают работать в обратную сторону, и роза молодеет, на те же двенадцать часов. И этот цикл будет продолжаться до бесконечности.
Это тот самый искомый момент бессмертия, на поиск которого, я потратил сорок лет своей жизни. Я успел! И это главное…

- А применительно к человеку? Возможно ли, как-то использовать этот механизм для продления жизни людей?

- Да, конечно! Работа, практически, закончена, остались мелкие нюансы. И ты знаешь, попутно возник один поразительный побочный эффект. Поразительный!!! Вот, смотри…

Билл протянул руку к розе и стал быстро обрывать ее лепестки. Одно мгновение, и прекрасная роза приобрела жалкий общипанный вид. Торчали лишь два помятых лепестка, остальные – кровавыми лоскутками – были небрежно брошены в горшок.

- Линза, что ты сделал?! Ты же убил ее!

- А вот и нет! Я решил показать тебе тот самый побочный эффект. Дело в том, что в процессе омоложения, когда биочасы идут назад, происходит регенерация всех тканей. Завтра ты увидишь эту розу обновленной. Она восстановит все свои лепестки и снова будет прекрасной!
Этот эффект был для меня полной неожиданностью. Ты представляешь, Владик, как он будет работать, применительно к человеку?!

- Линза, ты хочешь сказать, что если кому-то оторвать руки и ноги, то они вновь отрастут?

- Ты зря смеешься, Владик! Представь, человек попал в авто аварию, у него страшные травмы, не совместимые с жизнью: порвана печень, поврежден мозг, перебит позвоночник. Или у кого-то неизлечимая болезнь. Да все, что угодно! Такие пациенты – по всем медицинским показателям – должны умереть. Но, если организм находится в цикличном режиме омоложения, все постепенно приходит в норму.
Тут никаких чудес нет, просто клетки выстраиваются заново, по заложенному в них генетическому шаблону. И даже, если человек в детстве потерял ногу, то через полгода обретет ее вновь, как ящерица свой хвост. Не веришь?

- А почему – только через полгода?

- В отличие от розы, человеческому организму для полного восстановления требуется значительно больше времени. Человек один год будет стареть, а другой год омолаживаться. Появилась уникальная возможность каждому из нас возвратиться в любой возраст! В любой, по желанию! Например, кто-то выбрал себе возраст – двадцать пять лет. Он будет стареть только до двадцати шести, а потом вновь молодеть до двадцати пяти. И так до бесконечности!

- ???

- Владик, я тебя не разыгрываю. Завтра, в это время, посмотришь на эту розу, и убедишься в этом сам. А чтобы ты не подумал, что розу подменили, возьмешь этот горшок к себе. Твой блок № 12, рядом с холлом.


Аляска. Лаборатория Билла. День второй.

Итак, дорогие друзья, описываю второй день своего пребывания
в гостях у Билла. Должен вам сказать, что впечатлений этот день принес не меньше, чем день первый. Но все по порядку.
После завтрака, доставленного предупредительным Гарри, мне позвонил Билл. Он сообщил, что ждет меня в блоке № 2, на лечебную процедуру. События первого дня были столь ошеломляющими, что у меня совсем выпало из памяти вчерашнее предложение Билла. Ну да, конечно же! Ведь он говорил о каком-то чудодейственном препарате, избавляющем от никотиновой зависимости.
Подойдя к блоку № 2, я нажал кнопку звонка. Билл провел меня в помещение, усадил в кресло и протянул карточку с магнитной полоской.

- Это чтобы ты не трезвонил каждое утро в дверь. Ключ электронный. Вставишь в щель, и дверь откроется.

- Линза, от кого вы тут закрываетесь? Кто в эту скалу может проникнуть?

- Владик, не забывай, я тут веду секретные разработки. Никто не должен знать, чем мы тут занимаемся. У меня потому и охранников-то нет – лишних глаз и ушей. «Бережливого – Бог бережет!». Так у вас, кажется, говорят?

- Вообще-то «бережённого».

Я огляделся. Помещение было заставлено, буквально нашпиговано всевозможной аппаратурой. С одним из таких приборов, непонятного назначения, возился доктор Алекс, тыча пальцем в клавиатуру.
Сначала он обследовал меня на томографе, и взял кровь на анализ. Потом ввел антиникотиновый препарат в вену. Билл сказал, что пока я у него в гостях, он всерьез займется моим здоровьем, поэтому томограф будет каждый день, и каждые три дня мне нужно сдавать кровь на анализ. Мой протест, что я вполне здоров, был пресечен на корню.

- Линза, я что, сюда лечиться приехал? Я здоров!

- Владик, у нас, в таких случаях, говорят: «Экономь воду – разбавляй ее!»
- А у нас в таких случаях говорят: «Фильтруй базар!»

- Да послушай! Глупо, пробыть месяц в уникальном геронтологическом центре и не воспользоваться его возможностями. К тому же у меня есть к тебе одно предложение.

- ???

- У меня выбыл из строя лаборант. Воспаление аппендикса. Не мог бы ты его подменить на месяц? Работа несложная, не более часа в день. Но без выходных.

- Билл, я с удовольствием тебе помогу, вот только, справлюсь ли с обязанностями?

- Да ничего сложного! Мне нужно завершить свои исследования с оставшимся биологическим материалом. Это: мыши, кролики и другие животные. Но с ними контактировать ты не будешь. К тебе в блок доставят специальный порошок и электронные весы. Твоя задача, каждое утро, развешивать препарат в миллиграммах и рассыпать по пакетикам. Вот и все! Тысяча долларов в день тебя устроит?

- Линза, не надо мне ничего платить. Я готов работать на общественных началах. Бесплатно.

Билл недовольно поморщился.

- Владик, не ставь меня в неловкое положение. Так дело не пойдет! Вот здесь в конверте пятьдесят тысяч долларов, вместе с премиальными. Я всегда плачу вперед! Только очень тебя прошу, не пробуй препарат на язык! Хорошо?

- А что может случиться?

- Да ничего особенного. Рога вырастут!

Билл рассмеялся, но как-то не очень весело.

С таким, вот «юморным» послевкусием в душе и с пухлым конвертом в руках я отправился в свои апартаменты. Неплохая прибавка к моей российской пенсии! Не правда ли?
А следом явился доктор. Он поставил передо мной небольшие электронные весы и пластиковую банку с каким-то веществом.
Я надел резиновые перчатки и принялся специальной ложечкой расфасовывать белый кристаллический порошок по пакетикам.
На каждом пакете было указано количество вещества в миллиграммах. Вся манипуляция заняла не более получаса. Еще через полчаса, насвистывая арию «Риголетто», вошел Билл.

- Как успехи? Что, уже закончил?

- Все как в аптеке, Линза!

Билл взял из лотка один из пакетиков, с надписью 135 мг, бросил на весы и УДОВЛЕТВОРЕННО хмыкнул.

- Действительно, как в аптеке. Тебе можно доверять, Владик!

- А то! И что мне дальше-то делать?

- Да ничего! Отдыхай, смотри телевизор, заглядывай почаще в холодильник, в общем, чувствуй себя, как дома.

При этом он, почему-то, неприязненно, покосился на мой ноутбук.

- Курить еще хочется?

- Да курю пока. Но удовольствия от процесса уже не получаю.

- Ничего, завтра ты сам выбросишь сигареты. Я к тебе загляну вечерком. Извини, много работы.

Итак, я снова остался один. Надо себя чем-то занять! Пошел в тренажерный зал, побегал по дорожке, позанимался с гантелями. Да, видимо, до меня тут дела никому нет. А на что я, собственно, рассчитывал? Что меня будут каждый день развлекать, водить по экскурсиям?
Приняв душ, и слегка перекусив, я вышел в коридор и огляделся.
Мой блок № 12 находился в конце тоннеля, напротив холла. Несколько раз прошелся по коридору, из конца в конец, дошел до входной двери. Она оказалась закрытой. Впрочем, и все другие двери тоже, кроме моих апартаментов и холла.

Меня разбирало любопытство: что там, за этими дверями?

Скорее всего, подопытные животные – генетический материал, по выражению Билла. Но что мне до всего этого? Что я всюду свой нос сую, куда не просят?! Это, даже, как-то неприлично с моей стороны!
В тоннеле едва ощутимо гулял освежающий ветерок, сопровождаемый легким гулом кондиционеров. Сверху от световых панелей лился слегка подсиненный, приятный глазу свет. Но какая-то странная, необъяснимая тревога переполняла мою душу!
Я впервые почувствовал себя крайне неуютно в этом замкнутом пространстве. «Как в подземной тюрьме!» - мелькнуло у меня в голове. Не хочу здесь больше находиться! Да я тут помру от тоски! Ну, зачем, зачем я дал втянуть себя в эту авантюру?!

Потом вспомнил о конверте с деньгами. Да, деньги надо все же отработать. Месяц поскучаю, зато смогу оплатить жене поездку в Иерусалим, по святым местам, да и всем родным и друзьям подарки сделаю.
К себе я не пошел, решил заглянуть в холл, отвлечься от мрачных мыслей. Но полюбоваться на рыбьи пляски не удалось. Вместо рыб, я увидел наверху аквалангиста. В левой руке у него был шланг, из которого, под большим напором била струя сжатого воздуха, а в правой – щетка. Таким манером он чистил стеклянный купол снаружи.
Водолаз, заметив меня, приблизился; сквозь маску я разглядел знакомое лицо. Им оказался мой недавний приятель Майкл Нельсон, с которым я познакомился в местной церквушке. Тот самый Майкл, у которого два года назад пропала дочка Саманта. Мы помахали друг другу руками, в знак приветствия. Вот так встреча! Вскоре аквалангист уплыл, и его сменили осетровые рыбы. Две крупные особи дефилировали параллельным курсом, демонстрируя свою красу. Чешуя их искрилась в лучах прожекторов. Завораживающее зрелище!
Полюбовавшись на рыбьи игрища, я вспомнил про «вечную розу» и решил ее навестить. Интересно, чем закончился этот варварский эксперимент, предпринятый профессором? Горшок с покалеченной розой Билл отнес вчера в подсобку, что в моем блоке.
Если он меня не разыграл, то изменения, хотя бы частичные, должны уже произойти. Линза назвал этот процесс регенерацией. Посмотрим, что за регенерация такая?

Зайдя в свой блок, я сразу направился к чулану. На стеллаже, среди разбросанных кусков поролона, стоял знакомый горшок. На дне его лежали смятые лепестки, сорванные вчера с этой злосчастной розы. Но, когда я нагнулся пониже – у меня мурашки побежали по спине.
Я смотрел, недоумевая, не вполне доверяя глазам, как из завязи цветоложа пробиваются свежие, алые лепестки, наивно-нежные на вид.
Так, я своими глазами увидел чудо! Чудо воскрешения! «Да, этот Билл, явно не шарлатан!» - пронеслось в голове. - «Похоже, мне довелось встретиться с гением!»
Да, дорогие друзья, судьба предоставила мне исключительную возможность увидеть своими глазами то, что мы называем – чудо! Она подарила мне встречу с удивительным человеком…

Вечером пришел Билл.

(Далее привожу диктофонную распечатку нашей беседы)

- Линза, за время твоего отсутствия я пережил два потрясения. Самое сильное – это, конечно же, чудо воскрешения твоей розы. А еще неожиданно встретил Майкла Нельсона, про которого тебе рассказывал. Он в акваланге чистил стеклянный купол в холле.

- Да, Майкл работает у меня. Каждый вторник он очищает стекло от ила. Сегодня, правда, не вторник, сегодня он чистил стекло для тебя, по моей просьбе. Я рад, что ты воочию убедился в действенности моего метода, а главное, в его реальности. А ты еще сомневался!
- Извини, Линза; теперь мои сомнения рассеяны полностью. Я сегодня прогулялся по тоннелю, - там много разных помещений, за закрытыми дверями. У меня к тебе один нескромный вопрос: что там находится?

- Подопытные животные там находятся. Держу их под замком, чтобы не путались под ногами! Кстати, у меня к тебе, тоже есть вопрос. Он давно меня занимает, с тех самых пор, как я стал экспериментировать с живностью: почему Бог, будучи любовью, сотворил змей, скорпионов, клопов, комаров и прочую нечисть? Вот вы, православные, как это объясняете?

- Не знаю, что тебе на это ответить…. Святой Макарий Александрийский говорил: «Все земные вещи есть самое слабое отображение Небесной реальности. Как бы ее тени». Видимо, святой имел в виду земную красоту, которая есть – ничто по сравнению с красотой Царства Небесного. Но, если эту мысль продолжить, то, может статься, что Господь показывает нам эту «нечисть», как самое слабое отражение ада? Как бы в назидание нам? Я знаю только одно:
до грехопадения человека все Божьи твари были совершенны.

- Владик, я понял! Их теперешнее состояние – есть некая форма разочарованности. Форма протеста. Своего рода месть человеку за нарушенное им Единство!

- Может, и так… Всё сущее – это формы Божьей любви. В том числе и животные. Даже, вот это яблоко, что лежит перед нами на столе. А высшая форма Божьей любви – человек!

- Тогда ответь мне на другой вопрос. Никак не могу его разрешить… Почему Бог допускает смерть невинных младенцев? Опять-таки, если признать, что Он есть Любовь?

- Линза, что ты ко мне прицепился со своими богословскими вопросами?

- Да вот решил попробовать на зуб твердость твоих убеждений. К тому же мне действительно интересно знать, как православие объясняет столь явное несоответствие сего действия образу Божьему?
- Мне тоже долго не давал покоя вопрос о невинных детских страданиях. Ответ на него я нашел у известного российского богослова Осипова.
Православие учит, что люди – не отдельные горошины, а клеточки единого организма. Мы все – одно тело. Уколи одну клеточку – весь организм ощущает боль, все тело содрогается. Ты хочешь нанести себе рану? Тогда оскорби другого человека! И ты запихнешь себе иголку под ноготь, образно говоря. Украдите у другого человека – вы себя обворуете!
Основной Божий закон – есть Закон Любви. Нарушать его крайне опасно!

- Владик, это мне понятно. Хотя все делаю наоборот! Как все же профессор объясняет смерть невинных детей и страдания безутешных родителей?

- Семья это тоже единый организм – и ребенок, и мама, и папа. Ребенок – самый чистый, самый невинный сосуд, по сути, - самый сильный перед Богом. И ребенок берет на себя основную ношу страданий, которые неизбежно должны последовать за грехи его близких, его окружения. Господь принимает только чистую жертву. Таков Закон Любви. Только такие сильные, достойные существа, как дети, способны взять на себя страдания, которые проистекают из грехов, преступлений и бессовестности тех, с кем они связаны самыми тесными узами.

- Владик, тут я полностью согласен с вашим профессором. Так всегда было в истории. Кто первым отдавал свою жизнь? Герои! Они страдали за людей. Самые чистые, самые лучшие – они оказывались чистейшими жертвами за свой народ, за свою семью, за своего собрата. Всегда это была жертва любви! Христос сказал: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». А мы часто слышим глупые речи: такой прекрасный человек и – погиб! А рядом мерзавец, живет – и ему ничего!

- Да, Билл, любовь жаждет действия, жаждет своего проявления. Любви свойственно самопожертвование. Влюбленные часто готовы жизнь отдать за своих любимых. Доказать свою любовь каким-либо подвигом…
Так же и дети жертвуют собой, за своих близких. Ребенок этого не осознает. Он просто страдает. Но вот он оказывается в ТОМ мире… И тогда ему открывается подлинная суть вещей. ТАМ эти дети будут вечно благодарить Бога, за то, что Он дал им возможность совершить этот акт самопожертвования во спасение других.
Нет невинных страданий, с православной точки зрения. И не бессмысленны они, а спасительны. На все надо смотреть «с точки зрения вечности!» Страдания эти имеют колоссальный смысл, который выражается одним словом – Любовь!
Что же касается родительских страданий…. Часто это является тем вразумляющим Божественным средством, когда родители, вообще не думающие ни о каком Боге, становятся верующими людьми и, в корне меняют свою жизнь. Вот, скажем, твой работник Майкл Нельсон,
у которого два года назад пропала дочь. Ведь он был закоренелым атеистом…

Билл изменился в лице:

- Вот ты говоришь, что на том свете нас ждет рай или ад. А вдруг все это не так? А что, если там всего лишь… черная дыра? И все! И больше ничего!!! Эта потусторонняя реальность очень сомнительна… мое же бессмертие – реально! «Лучше синица в руках, чем журавль в небе» - не так ли у вас говорят?

- Это вопрос веры. В таком случае детские страдания и смерть – жуткая бессмыслица! Как, впрочем, и все остальное в жизни. Тогда нам остается лишь безысходное отчаяние! Что же касается земного бессмертия… приведу тебе высказывание Исаака Сирина: «Кого назову разумным? Только того, кто помнит, что есть предел его жизни!»


Аляска. Лаборатория Билла. День третий.

Проснулся под утро, от нестерпимой зубной боли. Никогда, в своей жизни, я не испытывал такой острой боли: казалось, что болели все зубы сразу, да так, что сводило челюсти.
Я стал судорожно искать аптечку, чтобы найти, какое-нибудь обезболивающее средство, но обшарив все, включая чулан, никакой аптечки не нашел. Боль была такая, что хотелось лезть на стену. Звонить Биллу, будить его в столь ранний час, казалось крайне неприличным, но в данный момент было не до приличий!
Билл на звонки не отвечал, и, вконец отчаявшись, я помчался, зачем-то в холл. И (о, радость!) увидел там Билла. Он сидел, откинувшись в кресле, и отрешенно смотрел в потолок.

- Как хорошо, что ты здесь, Билл! У меня ужасно разболелись зубы! Дай мне какое-нибудь обезболивающее. Поскорее!

Казалось, сообщение о моих разболевшихся зубах, его ничуть не удивило. Как будто он ждал этого.

- Ох уж эти зубы, зубы… следуй за мной!

Мы вышли в коридор.

- Знаешь, Владик, что первым делом, делали ваши знаменитые артисты, когда приезжали к нам на гастроли? Всемирно известные скрипачи, пианисты, артисты балета…

- ???

- Первым делом, получив гонорар, они вырывали все свои зубы и вставляли металлокерамику. В советское время, у вас, о таких зубах только слышали, да еще видели на обложках журналов. Помнишь выражение: знаменитая американская улыбка? Как раз с такой ослепительной улыбкой ваши артисты возвращались на родину.

- Линза, надеюсь, ты не станешь лишать меня всех моих зубов?
- Как раз собираюсь! Ты тоже обретешь красивую улыбку. К тому же – бесплатно! Будешь, как с булавочки!
Наверное, он хотел сказать: «как с иголочки», но мне было не до поправок.

- Билл, делай со мной, что хочешь, я тебе верю, только избавь меня от этой жуткой боли!

В операционной профессор уложил меня на узкий стол и вызвал доктора Алекса. Потом была маска со снотворным, и я провалился в небытие. Сами понимаете, друзья, что вырвать у человека зубы под наркозом – дело нехитрое.
Очнулся я в своей спальне. В голове слегка шумело, но боль ушла. Пришла мысль: привезли, как свою подопытную собаку, и бросили тут одного! Потом пришла другая: эти люди тебе оказали экстренную помощь, избавили от мук, можно сказать – спасли, а ты еще, кочевряжишься! Какая черная неблагодарность!

Я осторожно попробовал языком, сначала верхнюю десну, а потом нижнюю. Зубов не было, что, впрочем, и следовало ожидать. Но, что это?!!! Я явственно ощущал кончиком языка, выступающие из десен острые края… У меня резались зубы!

У МЕНЯ РЕЗАЛИСЬ НОВЫЕ ЗУБЫ!!!

(продолжение следует)