Knopka : Битва

Толик всегда пригибался к парте, почти ложился на нее, отгородившись локтями. Опустив голову ниже, исподтишка оглядывал класс поверх толстенных стекол своих очков. Он прятался за ними, как за стеклянной стеной, только обшаривал местность дальнозорким глазом. Одноклассники могли плескаться рядом, он был неуязвим и далек ото всех в своем аквариуме ровно до тех пор, пока его не замечала Наталья. Она одна умела улыбнуться ему так, что горячая волна приливала к щекам. Ее маняще-зовущий взгляд проникал сквозь защитные стекла, будто и не было заградительных укреплений. Сейчас Наталья стояла совсем близко, почти склонившись к нему, располагающе подмигнула, закрепляясь на захваченных рубежах, и, любуясь своим отражением в бликующих стеклах его очков, нежно пропела:
- Как делишки, дрищ? О, да у тебя новый прыщ! - гордо распрямилась под одобрительный гогот одноклассников, развернулась и с победой покинула поле боя, удовлетворенно прислушиваясь к угодливому хихиканью свиты. Толик молчал.
Во время уроков Наталья то и дело чувствовала затылком странное жжение. Она угадывала безошибочно, это значило: он смотрит. Подобравшись мысленно, как снайпер на стрельбище, она опускала ресницы, высчитывая момент, и производила точный выстрел в притаившегося в засаде Толика. Украдкой брошенный взгляд должен был поразить его в самое сердце. Наталья знала, после этого попадания он сгорбится еще больше и спрячется в своем окопе. Или будет мерцать на нее пустыми стеклами очков, думая, что она не видит.
На физ-ре она всегда старательно тянула спину и прогибала поясницу в наклонах, даже если этого не требовалось. Знала, что с другого конца зала на нее нацелен его бинокль. Другие мальчишки тоже хищно поглядывали на ее почти сформировавшиеся округлости, физрук даже иногда позволял себе шлепнуть по наиболее выдающимся, вроде как корректируя выполнение упражнения. И стоять предпочитал рядом с ней, отсчитывая повторы. Девчонки шушукались и завистливо опускали глазки, а фаворитка короткими замечаниями поддувала угли всеобщего поклонения. Вот и сейчас она величественно подняла голову, через весь зал выцепляя свою любимую жертву, и подняла бровь:
- Что стоишь, хиляк? Ручки бо-бо подтягиваться? Мозольки, видать, мешают!
Угодливый смех эхом загудел в стенах спортзала, но быстро смолк. Привычная экзекуция. Толик отвернулся. Тут прозвенел звонок, физрук скомандовал отбой, на прощание еще раз шлепнул Наталью и скрылся в подсобке.
- Что стоишь, принцесса? Письменное приглашение ждешь? Позвал – догоняй, шлюха!
Наталья, не расплескав еще смеющееся превосходство в глазах, оторопело обвела взглядом сгрудившееся вокруг воинство. Класс ждал реакции - кто с нетерпением, кто со страхом, кто равнодушно. А соперница не ждет, прет дальше танком:
- Да ладно, не стесняйся! Все свои! – и подмигнула. От неожиданного предательства и от гула шепотков и смешков, помноженного зальной акустикой, в ушах гудело, стало нестерпимо жарко. Наталья хлопала глазами, а победительница развернулась, не ожидая уже ответа от поверженного чемпиона, и удалилась, окруженная группой поддержки. Наталья осталась одна. Шагнула слепо раз, другой, прислонилась к нагретой солнцем стене, сползла вниз, хлюпая носом, размазывая слезы по щекам. «Убью гадину, тупым ножом глотку перережу, голову об стену проломлю… Гады, гады…»
Какая-то тень заслонила от нее солнце. Наталья подняла голову. Толик стоял над ней и протягивал платок. Она оторопело моргала, не видя за пеленой слез его лица. Взяла платок, буркнула что-то, глянула на спасителя еще раз и... не смогла вдохнуть. Холодные голубые глаза за прозрачными стеклами очков были полны презрения. Как завороженная, погружалась Наталья в бездонные глубины леденящего отвращения, чувствовала, как этот холод сковывает ее изнутри, давит и тянет в адовы круги. В голове застучало, Наталья захрипела, согнулась от приступа кашля, прикрыла рот платком, как щитом им заслонилась. Почувствовала привычное жжение, трусливо подняла глаза. Толик сделал шаг назад, под солнечные лучи, и снова на нее смотрели два ее отражения. Как прежде.