Шева : Три буквы

Комов возвращался домой. В свой город.
Возвращался несолоно хлебавши.
И ведь знал же, что так будет. Чувствовал. И всё равно поехал.
Надеялся.
Спрашивается - на что?
Не зря же говорят - нельзя войти в одну и ту же реку дважды. Опять же - годы, расстояния, обстоятельства. Обиды. Еще тех лет.
Кто-то умный сказал - единственная вещь, которую женщины никогда не забывают, это - обида.
И всё-равно, всё-равно внезапно бросил всё, сорвался и рванул на ночном поезде в её город.
И если теперь вынести, как сейчас модно говорить - за скобки, вопрос - Нахуя?, что имеем в «сухом» остатке?
Убедился - что не забывают.
Что свято место пусто не бывает.
Что то, что было - уже постепенно тает в дымке воспоминаний.
Что - тупик.
Чуда не произошло. А горечь от происшедшего теперь не одну неделю будет бередить душу и отравлять его существование.

…В его купе расположились два мужика. Поезд еще стоял на перроне, но один мужик уже стелил постель на второй полке. Второй молча сидел на левой нижней.
Комов бросил сумку в купе и стал возле окна в коридоре
Когда ты уже в вагоне, небезынтересно смотреть на суету на перроне.
Тебя-то это уже не касается, ты - уже в своей норке. А народ еще бегает, метушится.
Между окном, где он стоял, и проводничкой, суррикатом застывшей перед тамбуром их вагона, его внимание на перроне привлекла одна пара.
Ему - лет тридцать, может быть, даже с небольшим.
Ей - двадцать шесть, двадцать семь.
Прощание было традиционным - объятия, нежные поцелуи. Будто расстаются навсегда.
Поглаживания по волосам. Ну и - за жопу. Как же без этого?
Слов слышно не было, но это было неважно.
- Традиционный, вечный текст не меняется, - подумал Комов.
Он сразу же определил, кто в этой паре «на коне», а кто - «под щитом». Если бы его кто-то спросил, как он это вычислил, пожалуй, он бы не смог объяснить.
Но для него это было очевидно.
«Правила балом» девчонка. Чем-то она была похожа на Эмили Блант, игравшую главную роль в «Молодой Виктории».
Не красота, но симпатия, обаяние - но в сочетании с холодным умом и, в нужные моменты, жесткостью.
Проводница начала выгонять из вагона провожающих.
Пара с перрона зашла в вагон.
Девчонка оказалась четвертым пассажиром его купе. Её полка была над Комовым.
- Меняться не буду. Молодая еще, - очередной раз подтверждая свой скверный характер, решил Комов.
Влюбленные торопливо поцеловались.
Он был явно расстроен, она, наоборот, выглядела очень оживленной, даже весёлой.
- Уж такую точно не пошлют на три буквы. Как меня, - с завистью подумал Комов.
Поезд отошел от перрона.
Комов по-прежнему стоял в коридоре.
Девушка вышла из купе и стала возле соседнего окна. Кому-то позвонила.
Поневоле Комов услышал обрывки разговора.
- Мам, да нет, все в порядке…Нет, никто не обижал…Наоборот…Да, всё хорошо…Что хотел? Да что все они хотят…Приеду, расскажу.
Комов зашел в купе, постелился, затем опять вышел в коридор.
Постоял возле окна.
Традиционным невеселым рефреном в голове пробежало, - Бывают же нормальные, людские отношения. Когда люди сливаются воедино как Инь и Ян. Не то, что у него…
Когда зашел в купе, услышал окончание разговора «молодой Виктории», как Комов её окрестил, надо понимать, с тем парнем, что её провожал.
- …Да, котик, и я тебя целую. И я крепко-крепко. Да, да. И я обнимаю. Да, мне очень понравилось. Ну, всё, родной. До встречи. Цём-цём.

Комов уже начал дремать, когда наверху, на полке над ним, раздалась трель мобилки.
Хозяйка мобилки, видно, уже заснула, потому что взяла мобилку не сразу. И увидев на экране, кто звонит, перед тем, как соединиться, раздраженно, а скорее, даже зло, бросила, - Блядь! Заебал.
Затем быстро соскочила с полки и вышла в коридор.
Комов только и успел услышать, - Котик, милый, ну чего ты звонишь? Мы же уже поговорили, я почти сплю…
От сочетания мата и «котика» Комова как обожгло.
Почему-то вспомнил, как поразило его в детстве у Льва Кассиля редкое слово с тремя буквами подряд - «длинношеее».
Внезапно подумал, - Да нет, подожди, есть же еще одно такое слово - «охуевшее».
Ну и что, что буквы не подряд?

Ночью Комов долго ворочался, часто просыпался.
Снилась всякая дрянь.