Шмульке : Осеннее пресуществление (на конкурс)

0

Сентябрь. Ветер буен, но не резок,
Дождь мерно спозаранок льёт.
Лист падший от корней отрезан,
Летит. Куда? Да кто же разберёт!
Лавируя меж капель вездесущих,
Несом лист ветром филигранно.
Но боже, как он безрассуден!
И всё же не запятнан, как ни странно.

А ниже, на разжиженном асфальте,
Повержены, унижены стихией –
Прибитые крупнокалиберною каплей,
Кленовые его собратья, только не сухие.
Приклеенные ливнем беспощадным
И равнодушными подошвами прохожих,
Они, как пятилопастный Иисус, распяты
И будут мучимы до первых дней погожих.

А счастье долгое присуще
Лишь иглам ели вечноспящим,
Быстротекущее – листам
Опавшим, в воздухе парящим.
Средь них и наш кленовый странник
Взгляните на него! О, как он странен!

Черешок в оторванном влагалище рождается,
К концу своей длины повторно утолщается,
И как аорта в сердце, в узел листовой вонзается,
Плодя сосуды жилок животворные,
Что раньше, воле дерева покорные,
Несли листу водицу из-под корня.

В сердецевине своей сей красавец
Зеленью, будто луг или утро, сияет,
А у неровного края ровный багрянец
Его, как далёкий закат небеса, окаймляет.
Разнятся с ним павшие листики жёлтые,
Скучные, вялые, сонные, квёлые.
Их топчут и пачкают, им – хоть бы хны.
Всё потому что они, упав, – неживы.
Время и ноги – в труху превратят,
В пыль их сотрут невесомую.
Деревья на будущий год листопад повторят,
И будет круг замкнутым снова и снова.
Вот оттого так в бескрайнее небо хотят
Красно-зелёные листья кленовые;
В небо смурное, порою багровое
Нужно в полёте любому стремиться.
Чтоб истине этой в уме укрепиться,
В прошлое нам суждено возвратиться.

1

Ото всех отстоя, на опушке лесной
Стоит клён зелёный. Резной
Его лист не окрашен ничем,
Но грустен стоит он. Зачем?
Затем, что в зелёное летнее время
С годами всё жутче и гаже.
В одно из прошедших лет
Даже увяла его мать-калина.
Остался поблизости лишь
Тополь-отец, как весь его род –
Вонючий и пыльный детина-урод.

Есть древа на свете, что круглый год
Тихо стоят, не шелохнувшись.
Зимою во сне не горюют,
Весной и летом, проснувшись
С рассветом, открываются
Солнцу, совсем не плутуя.
Что ж осень? Им она печальна,
Но скоротечна та печаль.
Наш же особенный клён ощущает
Мало приятного в извечном, понятном:
Что ветер подул или солнце сияет.
Ему иногда целый свет отравляет
Существование. Среда обитания?
Какая тоска – быть крепко корнями к почве
Привязанным! Ведь эту конкретную точку
Избрали деревья иные; он им лишь рожденьем
Обязан. "Ах! – думал клён. – Я не Антей,
А что-то иное, обратное. На корне и грунте
Зиждется важное. Но вовсе не главное".
И вот, в апогей энного длинно-пустого
Июля ненужного, дерево вянущим вдруг оказалось.
Причин мало-мальски весомых не наблюдалось:
Ни засухи, ни мора, ни засилья грызунов,
Ни буйства страшных пил и топоров,
И всё же гас клён остролистный что ни час,
И лишь сентябрь его спас. Обвисли ветви,
А края мясистых, свежих листьев
До срока увядали. Осениие ветра обдали
Как всегда, печалью, но и обновлением.
Страдалец думал лишь об излечении.

Но всё пошло не так, как ожидалось.
Под гнётом смерти клёну оставалось
Лишь сбросить всю листву в последний раз.
Безжизненно тяжёлый ствол погас,
Как вдруг в последнее мгновенье
Случилось дивное пресуществленье:
Неумолимо с кончиков ветвей душа стекала,
Но капелька последняя в последний лист попала.
Тот лист жёлто-коричневый преобразился,
И в нашего знакомца превратился.

И яркое сознание полёта,
Как пламень дикий, его обдало,
И ровный красный ореол
Листу резному придало.
И словно пустынный орёл,
Он без конца летит по свету
И, даже наземь падая, всё норовит
Взлететь опять и обогнуть планету,
Подняться выше облаков и пиков,
В стремленьи стать великим
И сенью вечной осенить
Отечество своё или весь мир.
А ради меньшего не стоит жить.