Giggs : Счастливо умирающий

- Папа, скажи, зачем ты это делаешь?
- Ты опять с этой ерундой? Сколько же можно об этом говорить? Иногда мне кажется, что ты непроходимо глуп, честное слово.
- Но она мне нравится, оставь хоть ее.… Даже не то, что нравится, мне кажется, мы подходим друг другу.
- Я прекрасно слышал, как она с тобой говорила. Ничего у вас не выйдет. Ты уже большой, сам бы мог понять. Она тебя просто уничтожит. Все, иди, у меня заказ срочный.
- Вечером я опять приду.
- Приходи, мне будет, что тебе показать, как раз, ха-ха-ха!
- Папа!
- Все!
Сын чародея, горбатый кривоногий карлик, понурив голову, пошел наверх. У выхода из лаборатории ему преградил путь грозного вида воин, собранный чародеем из кусков великих богатырей – Долло, Сэта и Голма. Руки Долло гнули подковы и ломали клинки, Сэт ударом ноги перешиб позвоночник Повелителю Волков. А Голм, веселый балагур и пьяница, ловил выпущенные в него стрелы двумя пальцами, когда бывал трезв.
- Священное слово! – выпячивая нижнюю губу, холодно потребовал телохранитель чародея.
- Поди прочь, в муху превращу.
- Уже и пошутить нельзя, - обиженно проворчал верзила и отошел, гремя тяжелой зачарованной броней.
«Пойду, проведаю Ашарис. Как там моя малышка?», - тоскливо подумал карлик и, поправив рукой жесткую щетину черных волос, направился к южной башне, громко стуча по мраморным плитам на полу туфлями с длинными, загнутыми к верху носами.
«Может, я зря не согласился на превращение? Не было бы горба, был бы повыше…», - полезла в голову привычная мысль, от которой его, как всегда, передернуло. Врожденная брезгливость мешала смириться с тем, что тело будет чье-то чужое, даже лицо. «Но вот отец. Он же остался таким, каким он пришел из мрака. И ничего – живет себе, веселый всегда, многие девушки мечтают выйти за него, хотя он уродлив настолько, что даже мне никогда не показывал своего настоящего облика, только намекал», - продолжал думать сын чародея, поднимаясь по винтовой лестнице башни, казавшейся бесконечной. Он, конечно же, мог очутиться у двери в комнату за миг, но не желал. Ему хотелось быть честным с этой девушкой во всем, даже в таком, извращенном, смысле этого понятия.
«Чего же мне не хватает, что во мне не так? Может, это и называют «беситься с жиру»? Но я действительно совершенно несчастлив и убог изнутри. Как мне искоренить эту убогость в себе?»
Он остановился около зеркала. На него смотрел из-под кустистых бровей угрюмый гном с серьгами в ушах и золотыми побрякушками в волосах. На висках и затылке волосы были довольно длинными. Крепко сжатые губы между широких гранитных скул напоминали трещину в пересохшей глинистой почве – ни намека на улыбку. «Но я ведь могу улыбаться. Конечно, могу, глупости какие», - подумал он и попробовал улыбнуться. Полоска губ медленно раздвинулась, обнажая ряд мелких острых зубов, брови сомкнулись, и вместо улыбки получился оскал какого-то хитрого, мстительного животного. «Гиена», - мелькнуло где-то очень глубоко в сознании, но так ярко, что маленький коричневый кулачек сам вылетел вперед и разбил зеркало вдребезги.
Вереница ступеней закончилась овальной стеной с маленькой дверцей посредине. Карлик, сглотнув слюну, открыл дверь. Яркий свет ослепил его, солнце свободно гуляло по комнате, войдя в широко раскрытые оконные ставни. Глазам стало настолько больно, что карлик, закрыв лицо руками, повалился на пол.
- Ашарис, закрой ставни, пожалуйста, - попросил он.
- Хуй тебе, тварь поганая! Сдохи, блядь, гори в аду, крыса!
Ашарис подбежала к карлику и стала пинать его в живот копытами. Сын чародея перекатывался по комнате от ее ударов, бился головой о стены и был на седьмом небе от счастья: Ашарис к нему неравнодушна!
- Я знаю, ты пришел опять смотреть на мою киску и дергать свой длинный кривой хер, мразь!
- Да! Да, милая, на твою крошечную розовую дырочку! – хрипел карлик, сплевывая кровь.
- А может, лучше наглотаешься своей гнилой спермы, тварь?! – сказала Ашарис и всадила карлику новый удар в живот.
- Я больше не могу, милая, хватит! – взмолился карлик, чувствуя, что сердце начинает работать с перебоями.
- Ну, нет, трупная слизь, раз уж приполз сюда, то получишь по полной программе! – закричала Ашарис, надевая страпон и привязывая руки карлика к ножкам кровати.
На крики карлика никто в замке уже давно не реагировал. Через полтора часа его сердце остановилось и душа сына чародея встретилась с предками…
- Ну, хватит, сынок, - услышал он голос отца:
- Я же не смогу все время находиться рядом и каждый раз тебя оживлять.
- Сможешь, пап, - улыбулся счастливый карлик своей ядовитой улыбкой.
- Главное, чтобы ты был счастлив, сынок, - растроганно сказал чародей и прижал голову сына к своим шелковым одеждам, под которыми жило само Зло.