: Юность

Однажды к сдобному мальчику Мишке прилетела фея. Невзрачненькая такая.. и титьки не как у Памелы. Так, посредственность крылатая.
-Мальчик мой… жужжало серебряными челюстями, перекрывая злокозненный рокот собственных слюдянистых крыльев это непонятное существо – вас ждут великие дела! Вставайте, граф!
Мишка графом себя не ощущал, да и вставать- то у него начал осенью, всего полгода назад. Когда только исполнилось тринадцать. А на такое. Да у кого встанет на такое, жужащеее? Это ж не Биг-мак! Мишка сладострастно прикрыл глаза, вспомнив, как родители ругали его за то, что убежал с горячим деликатесом в туалет. Неприлично кушать в сортире, типа! Ха! Знали бы они, сколько кайфа в несравненной теплоте этой булочки! И самый прикол – а кто ее потом жрать-то будет! Бедные бомжи.
Мишка потянулся под одеялом, шевельнулся всеми своими шестьюдесятью килограммами, совершено не соответствующими возрасту, и, скосив свои выпуклые глаза на фею, спросил максимально корректно:
Ты нахрена тут?
Ах мальчик! Мишенька! Ты еще не знаешь, но суждено тебе быть великой личностью, даже в историю войти можешь! – затараторила фея, всплескивая тонюсенькими ручками в районе неюзабельной груди и беспрестанно трепыхаясь, как подержанная юла.
Ладно, щаз встаю – пробубнил Мишка, и свесил свои жирные ляжки с кровати, одновременно с тем отыскивая на полу любимую с раннего детства железную лопатку. Вот она!
Тщедушное крылатое тельце несильно дернулось, перерубаемое на две части в районе второго шейного позвонка. Милые, удивленные глаза еще два раза хлопнули очаровательно длинными ресницами, выражая безмерное удивление жестокости этого мира.
Суки потусторонние! – выругался Мишка, оглядывая сухонький малокровный трупик, исчезающий из пределов видимости под собственным животом – опять заебешься ночью в песочнице закапывать. Вот и заказывай суккуба на Новый год!