Стас Домбровский : Кабан и Двадцатка

Человек с прозвищем "Кабан" не столько сошел с ума, сколько ему надоело думать и действовал он в основном по наитию. Срок в пятнадцать лет досиживал достойно. Мужиком по жизни. Шизофреником по масти. Витя Кабанов занимался черной археологией. Они с напарником откопали 13 солдатских крестов. Естественно немецких и естественно это большие деньги. Напарник Витю кинул, а Витя его убил и в ванной тельце расчленил. Психанул Кабан.
Пять лет Витя провел в тюремной "крытой" системе. Это очень давит на психику, особенно если ее нет. Еще десять досиживал на строгом режиме. Очень любил Витя наркотики и Отто фон Шпенглера "Закат Европы". Внешне был похож на помесь беса с бабушкой. Серые, почти прозрачные, глубоко посаженные на темном лице глаза. Крючкотворный носик. Порванные штаны со штрипками. Постоянно имел колбасу ибо ел ее мало и расчетливо. Фигура шахматного коня. И юмор. Какой то особый, не лишенный глубины сарказм, вызывающий истерический смех над окаянным сущим. С Витей было интересно накуриться.
- Я ударю Вас по голове, Ваша голова провалится в трусы, и будет смотреть в собственный член как в подзорную трубу - на звезды!
В этой фразе весь Кабан.
По зоне ходила легенда, что один раз Витя Кабан подошел с утра на разводе, к стопке еще не проснувшихся блатных и рассказал им про то, что ему приснился сон, в котором вор в законе в генеральской папахе с красной звездой и эполетами, сосал у него большой палец на ноге и просил отпустить грехи по Шпенглеру...
И Вы знаете, Виктора даже не побили, его просто списали к нам, на десятый режимный барак, жить в котором, было до одури невыносимо. Там все были такие как Витя...
Человек с именем Тарас Двадцать, реально сошел с ума. Был он нелюдим и немногословен. Куда то кроме, в зоне посылать нельзя, поэтому он тактично задавал вопрос: - Уважаемый, а Вас давно на *** не посылали? Его просто не замечали. Себе дороже. У Двадцатки уже было восемнадцать пересиженных лет. Он был длинный и старый, как чугунный столб масляного фонаря. Паечку хлеба резал кусочками в прозрачную полосочку. Раскладывал на черном кулечке, ровно по размеру, и приговаривая хриплым голосом: - хлебушек, хлеБУШЕК, ХЛЕБУШЕК...- Поедал - наползая беззубым ртом похожим на влагалище, дико озираясь по сторонам. Еще он пил водичку, именно водичку. Весь это процесс напоминал соитие. Зеки прикалывались: Тарас **** еду. А еще, он бегал по утрам, обязательно с большой скруткой во рту. Когда как то один из вновь переведенных в нашу полу-яму людей, поинтересовался: - А нашо тебе скрутка? И вдруг Он ответил:
- Мусора будут газом пытать - в этот раз никого не сдам.
Всех подельников Тараса дали вышак и разменяли. Ему одному, по какому то блату, заменили на двадцатку. Ну как то так...
Скажу честно, жить, слова не было и в зоне, не говорю уже про режимный барак. Это был некий прототип адочка номер 10, где люди морально и иногда физически ели мозг и души друг друга, тупо заточенными ложками больной фантазии.
Так получилось, что до конца срока Кабану оставалось пол года, то бишь ровно столько, сколько могут максимально дать в изоляторе. Это "БУР" А камера это почти освобождение... Это святое одиночество. Счастье в красном лагере.
Утром Виктор вышел на охоту. Ему надо было спровоцировать нечто вроде конфликта, но такой, чтобы срок не добавили. Чтобы без тяжких.
Тарас, с огромной, размером с ***, старого рецидивиста, скруткой, бежал по кругу квадратного локального сектора. Солнце, только очухалось и вставало со своей положенной нижней в углу шконки. В лагере суки включали утро. Зеки тянули луну за больные глаза вниз и вбок.
Виктор затаился в кустах под огромным плакатом с фотографиями злостных нарушителей. В руках его была доска, он заранее приготовил ее за четыре дня, оторвав в бане и перепрятывая в вещевой каптерке.
Но в лагере все знают про всех, кроме сук и мусоров всегда и загодя. Поэтому, никто не спал. Все ждали действа в полноте. Я тоже прильнул к окну...
Пол шестого. Скоро подъем. Шнырю козла зажали рот тряпкой. Он хотел поднять тревогу.
Тарас пыхтел и приближался к красному уголку, где была засада дикого Кабана, и вот,мечта всех идиотиков сбылась, кульминационный момент, прямо на повороте навстречу Тарасику выскочил Витюша.
- Как же Вы надоели мне, лишенец ебучий!!! - молвил Виктор человеческим голосом, и с маленького размаха уебал Тараса доской в лоб. Голова бегущего стала похожей на только что разорвавшийся фейерверк. Искры из огромного скрутняка, разлетелись в разные стороны. Казалось, что, что то праздничное и до боли знакомое вернулось к нам, как в новый год в далеком детстве. Барак взвыл от счастья. Тарас не остановился сразу, он пробежал еже несколько метров, потом замер и немного поразмыслив упал на спину. Кабан подбежал к Тарасу и тот ему сказал, отчего то на чистом украинском:
- Шож ты робышь, чоловиче? Ты ж мэнэ вбыв!!!
- Прости родной, ничего личного, сказал Кабан и от нервов заплакал тихо и ласково как толькои может плакать настоящий Человек - от жалости к себе.

Так рождались легенды. Витя получил всего три месяца. Тарас попал на крест (сан-часть) и пихал Виктору через переведенного на яму служить того самого, с кляпом во рту шныря - ништячки.