Прозелит : Вечный дух (Часть 1)

Иван умирал, его чистый взгляд был устремлен в безоблачное небо. Безмятежное лицо, свидетельствовало об умиротворении свойственном лишь людям до конца выполнившим свой долг и заплатившим самую высокую цену, за спасение человеческих жизней.

Дух, смутно помнил, что когда то давно он был Иваном, друзья называли Ваней, а мать всегда звала его ласково Ванюша. Рос без отца, мать и бабушка в ребенке души не чаяли и баловали, как могли. Об одном они не задумывались, что взращенный в любви и ласке ребенок не сможет выжить в этом жестоком мире.

Учился он хорошо, но звезд с неба не хватал. Привыкший к беспрекословному выполнению своих желаний в кругу семьи, он очень удивлялся и недоумевал, почему ребята на улице не хотят играть с ним. Стена отчуждения росла и крепла день ото дня. Друзей у него не было, он все больше замыкался в своем тесном мирке.

Экзамены в институт он завалил. Впрочем, сделал это преднамеренно. Поддавшись внезапному внутреннему порыву, решил круто изменить свою жизнь. Насмотревшись фильмов о романтике военной службы и армейском братстве, он решил вырваться из замкнутого круга, в котором кроме матери и бабушки никого не было.

Каким образом этот хилый подросток с кучей комплексов прошел медкомиссию в военкомате, остается загадкой не только для него и военкома, но и для автора этого повествования.

И вот первый день службы, побритый Ваня в новом хрустящем обмундировании, долго вертелся перед зеркалом. Его новый мужественный облик заставлял, сердце учащенно биться, в предвкушении ранее не доступных впечатлений. В голове крутились образы приключений и подвигов.

Из эйфории его вывел грубый толчок, чей-то хриплый голос произнес, - слышь, мажорчик подвинься.
Иван оглядел высокого, упитанного парня, и дав ему пощечину, намериваясь произнести длинную отповедь, но крепыш незадумываясь, ударил его в солнечное сплетение. Иван, охнув, согнулся, и как подкошенный рухнул на пол.
- Ты че такой борзый, сученок! – крепыш нависал над Иваном, за его спиной стояло еще несколько парней. А потом Ивана били ногами, не сильно, но было очень обидно и унизительно.

На курсах молодого бойца, или как их называли люди с опытом КМБ, молодые солдаты сбивались в компании. Блатные к блатным, спортсмены к спортсменам, деревенские к деревенским, и даже мало знакомые люди видевшие друг друга мельком несколько раз на гражданке, едва завидев узнаваемые черты лица, радовались и становились, чуть ли не братьями.

Стоит ли говорить, что в этой разношерстной компании, Иван был лишним. Даже те, кто учились с ним в одной школе или жили в одном районе, не спешили признавать его за своего.
Разочарования в армейской службе продолжали преследовать его и во второй день службы, не правильно намотав портянки, он сильно стер ноги во время утренней зарядки и к обеду, на строевой подготовке охромел окончательно.

Всегда последний, всегда крайний. Последний в очереди в столовой, последний на марш-броске, последний вставал в строй по команде: «Рота, подъем». Постепенно он стал ассоциироваться у своих товарищей с несчастьем, ему даже дали прозвище – Катастрофа.

Нужно было, что-то предпринимать и вот однажды обозленный голодом и неудачами он решил пролезть побыстрее в столовую, что бы успеть спокойно, съесть предназначенную ему пайку и не быть прерванным в самом начале этого увлекательного процесса безжалостной командой: «Встать, окончить прием пищи».

Выбрав тихого и неконфликтного с виду паренька Иван нагло встал перед ним, тихоня толкнул его в спину и злобно прошипел, - куда прешь, ка-а-азел.
«Вот он шанс вернуть утраченный авторитет», - мелькнула в голове у Ивана, и гордо оглядев окружающих, он высокомерно произнес – да пошел ты на х…

Тихоня не стал в даваться в дискуссии и воспользовавшись тем, что Иван стоит на ступеньку выше, сбил его с ног ударом головой в живот. С тех пор не способный постоять за себя Иван стал мишенью для затрещин и зуботычин, опускаясь все ниже и ниже в своем статусе. Пока в один прекрасный день зачуханный пацан, не привлек внимание блатных ребят.

- Эй, Катастрофа, иди тебя Фикса зовет, - окликнул Ивана один из приблатненных.
Фикса полулежал на койке, всем своим видом показывая своё пренебрежение к установленному распорядку дня. Он призвался на несколько дней раньше всех остальных и уже считал себя бывалым солдатом.
- Слышь, запах, ты чё такой есть, а? Почему из-за тебя люди страдают? – начал он лениво.
Иван молчал.
- Ты чё молчишь, чучело, - начал Фикса распалять себя, - вообще запахи оборзели!
Сидевшие рядом блатные поддержали его.
- Ты хоть знаешь, почему ты, запах, а не дух? – спросил Ивана кто-то из блатных.
- Нет, - сжимаясь от страха неминуемых неприятностей, чуть слышно произнес Иван.
- Да, потому что эти почтенные люди, - блатной обвел рукой своих товарищей, - находятся здесь уже достаточно давно и пропитались армейским духом, а от тебя в этой казарме еще даже запаха нет. Ты понял?
Иван согласно кивнул головой.
- А запах, как должен относиться к духу, а? – спросил у Ивана, Фикса отвешивая ему затрещину.
Иван молчал, от боли и обиды на его глаза навернулись слезы.
Фикса поднял вверх палец и наставительно произнес, - с по-о-чте-е-ни-и-ем! Вот держи, подшей, - Фикса протянул Ивану свой китель.
Иван стоял, опустив руки.
- Ты чё, сука, меня не уважаешь, что ли, - сказал Фикса и ударил Ивана кулаком, с зажатым в нем ПШ в грудь.
Иван инстинктивно сжался, закрываясь руками. Фикса отпустил китель и отдернул руку. Иван стоял, прижав китель Фиксы к своей груди.
- Ну вот, молодец. Так бы и сразу. Давай боец действуй, - улыбаясь, произнес Фикса, - даю тебе десять минут время пошло.

«Подошью разок не красиво, они и отстанут от меня», - мелькнула в голове у Ивана спасительная мысль. Он, молча, развернулся и пошел искать нитку и иголку.
За десять минут он, конечно не успел. Пока дождался иголку, пока нашел нитки. Иван только уселся подшивать, как подбежал один из приятелей Фиксы и стал его торопить. Иван несколькими большими стежками закончил работу и побрел к Фиксе.
Первое, что произнес Фикса, увидев Ивана, было, - ты опоздал Катастрофа и это косяк.
Иван весь сжался, мочевой пузырь наполнился, ему ужасно захотелось в туалет, ноги стали ватными и непослушными, руки затряслись, тело мгновенно покрылось испариной.
Фикса недовольно глядя на Ивана, произнес, - Готово? Давай сюда!
Вырвав из рук Ивана ПШ, он случайно, а может и преднамеренно, оборвал один из длинных стежков, и подшива отошла от воротника. Потянув за оборванную нитку, Фикса со злостью произнес, - что за фуфло, ты мне тут впариваешь, дятел?
Фикса подскочил к Ивану и несколько раз ударил его кулаком в лицо.
- Ты что подшивать не умеешь?
- Не умею, - чуть слышно произнес Иван.
- Так что же ты сразу не сказал, мы ведь не звери, - широко улыбаясь, произнес Фикса, - военнослужащий Российской Армии, для молодого пополнения он ведь как отец родной, правильно?
- Да, - не веря в свое счастье, произнес Иван.
- Товарищи бойцы, давайте поможем освоить нашему товарищу не сложную науку подшивать ПШ, - радостно произнес Фикса.
В руки Ивана сложили несколько пар кителей и дав несколько пинков и затрещин, под громкое улюлюканье отправили осваивать их подшивание. С того дня жизнь Ивана превратилась в ад. Он выполнял всю работу, за Фиксу и его приближенных.

Когда к концу первой недели всех распределили по отделениям, командирами назначили наиболее крепких и авторитетных ребят, одним из которых оказался и Фикса. Собрав своих приятелей в отделение, он включил в него и Ивана и теперь командовал им без зазрения совести как командир подчиненным.

Аналогичная с Иваном судьба ожидала и остальных ребят оказавшихся недостаточно сильными для того чтобы защитить себя самостоятельно и недостаточно умными и коммуникабельными, чтобы примкнуть к какой-либо группе.

По окончании КМБ и принятия присяги Ивана распределили в мотострелковый полк, где он и вкусил все прелести армейской жизни, достаточно быстро опустившись до чухана. Старослужащие его постоянно унижали, а в лучшем случае не замечали. Офицеры презирали, так повелось, что его направляли на самые грязные работы. Единственной отдушиной для Ивана были стрельбы и учения. Именно они вносили некоторую радость и разнообразие в его серые и беспросветные будни.

Очередное жестокое разочарование поджидало Ивана по истечении полугода службы, этой даты он ждал с нетерпением. Уйдут деды, придет молодое пополнение, а он станет черпаком и избавится от многих грязных обязанностей.

Переведя весь Ванин призыв в черпаки, деды посовещались и решили, что Иван недостоин, быть черпаком, так как своим видом он позорит солдатское братство и постановили, что быть ему вечным духом.

Так пронеслось еще полгода. Единственное, что сильно удручало Ивана, так это то, что его перестали брать на стрельбы, вечно находящийся в нарядах, он пропускал самое интересное.

«Вот он мой шанс», - подумал Иван, когда однажды утром на построении командир части, полковник Чиркин обратился к срочникам отслужившим более года, в поисках добровольцев, для прохождения службы на Северном Кавказе.

Иван, не раздумывая вышел из строя, вслед за ним вышло еще несколько человек. Ротный не хотел его отпускать, дабы не позорить часть, но больше было не кого. Поэтому Ивана отмыли, и одев в поношенную, но чистую форму вместе с другими добровольцами отправили к новому месту службы.

Сержант Айдар Каримов, ефрейтор Василий Панченко, рядовые Григор Тхакилава и Василь Приходько являлись приятелями, объединяла их любовь к спорту. Айдар до службы увлекался национальной борьбой, Василий мастер спорта по боксу, неоднократный призер районных соревнований, Григор увлекался дзюдо, а Василь был фанатом Шварценнегера, и гремел в спортзале железками все свободное время.

Призванные в разных регионах они пересеклись на пересылке, где формировалась рота молодого пополнения. Они даже не были толком знакомы, когда в казарму зашли два десятка старослужащих в основном выходцы из Ингушетии, с целью пощупать молодежь на предмет излишних материальных ценностей.

Они были единственными в подразделении, кто попытался возмутится побору и оказать сопротивление. Сначала по одиночке, а потом встав спина к спине, они отбивались от дембелей. С тех пор они были неразлучны.

В тот злосчастный день, услышав предложение продолжить службу на Северном Кавказе, они бы остались в строю, но Григор увидев, как вышел Иван произнес, - эй, это что Катастрофа, тут один воин? Мы, что не мужчины что ли?

И расталкивая сослуживцев, вышел из строя. Остальная компания, гомоня двинулась за ним. В большей степени повинуюсь привычке всегда и везде быть вместе, чем здравому смыслу.
Так они и прибыли впятером к новому месту службы. В оперативную группу, расположенную в Шатое. Где помимо мотострелковой роты, подразделений милиции, находилась рота внутренних войск, которых все именовали попросту вованами, в основном укомплектованная контрактниками из Дагестана.

Верховодил у вованов Ибрагим, прожженный и хитрый аварец, установивший в роте жестокую дисциплину. Его власть в подразделении была непререкаемой, даже ротный не пользовался таким авторитетом. Страсть ротного к горячительным напиткам была общеизвестной, поэтому передав бразды правления Ибрагиму, он предавался любимому занятию.

Ибрагим установил жесткую таксу на отпуска, за продление контракта и прочие радости, часть полученных денежных средств конвертировалась в жидкую валюту и передавалась ротному. Все были довольны, контрактники за мзду отлынивали от службы, Ибрагим строил в родном поселке роскошный особняк, а офицеры пьянствовали.

Иногда на ротного находили периоды просветления, он вспоминал о своем предназначении и начинал наводить в подразделении порядок. Молодежь, боясь потерять теплое место усердно исполняла его волеизъявления, а ветераны зная чем все это закончится лишь посмеивались.

Если просветление затягивалось, то на второй или третий день в расположение приезжал кто-либо из родственников Ибрагима и устраивался небольшой банкет, на котором под шашлык из барашка, да под витиеватый кавказский тост ротному подносили сначала рог молодого вина, затем крепленое, коньяк и ротный снова срывался. Перед отъездом родственник вручал ротному бутыль чачи и тот исчезал в пьяном угаре.

По новому месту службы жизнь Духа особо не изменилась, деды не признавали его. С молодыми отношения так же особо не складывались, он существовал как одиночка. Его пытались подмять под себя, но он периодически взбрыкивал, на стрельбах показывал приличные результаты и постепенно от него отстали. Все … кроме Айдара, который по какой-то неизвестной Ивану причине люто ненавидел его.

- Колонна, едет, - раздался крик в расположении.
Прибытие колонны в отдаленный гарнизон всегда событие. Есть возможность узнать новости, пообщаться с новыми людьми.
На площадке перед въездом остановился третий бардак. Бойцы ловко спрыгнули с брони. Заняли оборону и взяв под прицел свои сектора, замерли как изваяния.
- Учитесь, салаги, - произнес кто-то из старослужащих, - сразу видно серьезные люди приехали. Бардак в головном дозоре, бронегруппа и тыловое охранение. Все по уму, а вы как стадо баранов себя постоянно ведете.

В расположение въехало три БТР-80 и два БРДМ-3 выполнявших в колонне функции дозоров. Личный состав деловито сгружал вещи.

Дух находился в толпе и пытался рассмотреть прибывших с колонной бойцов. Привставая на носки он потерял равновесие, и отшатнувшись наступил стоявшему за спиной на ногу.

- Ах, ты баран шелудивый, - сказал стоявший сзади и ударил Духа по почкам.
Дух скорчившись от боли развернулся, и увидел Ибрагима.
- Шакал, ты, вонючий! Сапоги мне испачкал. Пойдем… выйдем… поговорим, - Ибрагим со злобой смотрел на духа.
Дух огляделся по сторонам, ища поддержки, но все старательно прятали глаза. Делая вид, что ничего не происходит. Подручные Ибрагима, подхватили Духа под руки и поволокли к туалету.