Юра Дзоз : Пара пива

- Который час?
- Половина двенадцатого.
- Сегодня вторник?
- Среда, вроде.
Артур резко встал с дивана, но шатнулся и рухнул обратно, словно его жгутами к полу привязали. Пустым взглядом он уставился на журнальный столик. Там смешались большие и маленькие бутылки, пивные банки, бокалы, чашки, пепельницы, пустые пачки сигарет и прочий мусор. Целая гора мусора. В комнате задёрнуты шторы и в воздухе витает перегар и табачный дым. Колонки выдают тягучую однообразную музыку. Женский голос полушепотом произносит несколько слов, ритм нарастает, затем лопался как пузырь и пускается на следующий круг.
- Прошу тебя, выключи. Голова отваливается.
Матвей в кресле напротив. Развалился, сплёл руки на груди. На глазах большие темные очки, на голове панама. Лицо бледное, губы синие. Неподвижен как труп.
- Во сколько мы вернулась? – спросил Артур.
- В два дня. В половине двенадцатого ещё обедали в «Малибу». Думаю у тебя проблемы.
Артур молчал, предвкушая рассказ об очередном событии, которое не согласилась принять его память.
Матвей закурил:
- Повезло тебе, что в такое время никого из ребят хозяина ресторана там не оказалось. Они тебя ищут, мне Валик звонил, о тебе спрашивал. Говорит, ты пытался их ограбить. Я не знаю, как дело было. Я в такси за углом тебя ждал. Ты чуть дверь не вырвал, орал как сумасшедший, таксиста до смерти перепугал. Ты где пистолет взял?
- Пистолет?
Матвей достал из-под кресла новенький «Glock».
- Господи боже, действительно пистолет! - Артур вертел в руках оружие.
- Ты сумел раздобыть его за пять минут, когда я вышел ловить такси, а ты остался допить последний полтинник.
- Пиво есть?
- В холодильнике.
На этот раз подняться получилось. Артур достал четыре банки, две поставил на столе перед собой, две – возле Матвея. Одну выпил залпом. Немного легче. Вторую пил медленно. Матвей, открыл свою банку и сделал глоток.
- Ты так и не рассказал что у тебя с Маргаритой?
- А что с ней?
- Ты собираешься ей звонить?
- Нет. Надоело. Будем считать, что на этом всё. Оставлю её в покое. Понимаешь, ей главное, чтобы б я не пил. Вообще ничего, даже пива. Её кроме этого вообще больше ничего не волнует! Иногда, кажется, что ели бы я блядей домой приводил и на кровати нашей трахал, она бы не так нервничала как из-за бухла. У неё мир по этому критерию делиться: те, кто пьют – плохие, те, кто нет – хорошие. И ничего больше кроме этого не существует.
Выпили по второй банке. Медленно приходили в себя. Артур принес ещё две. Разговор пошел быстрее.
- Было так, – продолжил Артур, – я по дороге с работы пару бокалов пива выпил. Жара ведь, лето. Захожу домой. Привет милый, цём-цём и тут…. ТЫ. ЧТО. ПИЛ. ПИВО!? И говорит главное так, будто я только что зарезал двадцать младенцев, и руки ещё в крови по локоть. Да, говорю, выпил пару кружек по дороге. Жара.
И тут начинается обычная телега о том, что нормально, а что нет и про то, как ей всё это надоело.
- А ты что?
- А я ей говорю: объясни, в чем проблема. Конструктивно только. Я ж не пьяный, язык не заплетается. Или выгляжу я как алкаш?
- Нет, – говорит, - ты пил пиво. А пить пиво в будни – ненормально.
Я продолжаю деликатно, настроение пока ещё нормальное.
- Да. Я пил пиво. И что из этого следует? Это ведь причина, а тебя, насколько я понимаю, должно возмущать следствие. Изменение речи, например, или какие-то внешние проявления? Неаккуратность в движениях, возможно или там путанность мыслей? Что? Не может же тебя возмущать сам факт того что я выпил пива.
- Ты каким-то другим становишься.
- От двух кружек?
- От двух кружек.
- Хуйня! – постепенно выхожу из себя. Хочу всё-таки понять, в чем дело. Нельзя же просто сказать – мне не нравится. Я не хочу. И точка. Терпеливо продолжаю. Настроение подпорчено, но ещё нормально. Перехожу на примеры. Пытаюсь как-то донести до неё, дуры, чтобы она врубилась, придумать, чтобы и бабе понятно стало.
- Дорогая, – говорю, – вот представь: тебе нравится платье. Очень нравится. Ты носишь его каждый день, и тут я тебе говорю, чтобы ты его больше не одевала. И не объясняю почему.
- И что она отвечает? – спрашивает Матвей.
- Это совсем другое, – отвечает, - платье – не пиво.
- И ослу понятно, что платье не пиво! Поставь, блядь, на место платья что угодно: пончики, курение, езду за рулем…. всё что угодно! Платье! Это! Пример!
- А она? – спрашивает Матвей.
- А она, Мотя, делает ход конем. Встает и со словами: «Ты выпил. Ты кричишь. Я не хочу с тобой разговаривать». Уходит в соседнюю комнату и запирает дверь на ключ.
- Дипломатично.
- Подожди с выводами. В общем, стою я как в воду опущенный. Что ж за хуйня? Как же так? Выходит, что цена этой совместной жизни пара банок пива?
- Ну и?
- Не, думаю, дорогая. Давай-ка до конца доведём. Остыл немного. Стучу в дверь и…. «я не хочу с тобой разговаривать!»
И тут западает клемма: ору как бешеный, в дверь тарабаню:
- Открой! Открой сука! Я кому сказал, открой!
Не открывает. Стучу сильнее. Не открывает. Начинаю выносить дверь. И вот тут уже меня несёт. Кричу как полоумный. Аффект.
- Ну, сука, я тебя предупреждал! Так ты по-хорошему не понимаешь, да? Не понимаешь, гадина. Сейчас я до тебя доберусь! Сейчас я тебя этой дверью и припиздячу! Ну и ещё много чего в этом духе.
И вот, дверь трескается. Кстати, надо отдать должное производителю, долго продержалась. И она, услышав обидные ей слова, открывает и отвечает мне в том же духе. Ссора. Крик. Гам. Оскорбления. Я ели держу себя в руках. Чтобы не выкинуть что-то плохое собираю вещи. Посылаю её на хуй. Иду к тебе. Всё в тартарары. Ну конечно, а как иначе. Это ж две банки пива! Прихожу к тебе, кидаю вещи. И вот тут-то и начинается конкретное употребление алкогольной продукции. Тут уже не пара пива, сам понимаешь. А потом я попытки ограбления делаю, или что там оно было. Я ведь не помню. Вообще-то это на меня не похоже, я и оружие-то всего пару раз в руках держал, и драться толком не умею.
Звонит телефон, Матвей взял трубку.
- Угу. Понято. Хорошо.
- Кто звонил?
- Коля, бармен из «Малибу». Ты охранника вчера по голове рукояткой треснул. Пролом черепа. Час назад он умер. Там ментов понаехало! Тебе валить надо. Я скажу, что тебя как в такси сел не видел. Скажу, что уехал и тебя не дождался.
Артур заметался по комнате как угорелый. Матвей откинулся в кресле, открыл пиво и тихо сказал сам себе:
- Вот поэтому я и не женюсь. Никогда.