Дикс : День космонавтики, начало

Маленький Аркадий не спал с тех самых пор, как его отец улетел в космос.
Мать не переставая рыдала на кухне, в зале - на отцовском диване - ворочалась бабка, изрыгая проклятия.
Аркадий же лежал на кровати и смотрел на луну, через дырку в шторах.

Он представлял как его отец бороздит просторы вселенной - пролетает мимо этой вот самой луны, видит внизу инопланетян с ушами-трубками. И машет им рукой из своего бутылочного корабля, а они ему в ответ..

Дыра в окне на балконе нелепо заткнута тряпками, ветер неслышно треплет кроны гнилых тополей во дворе.

Тело отца конечно же не на луне, оно внизу, у дома, среди россыпи битого стекла.
На расстоянии семи этажей от ставшей ему такой ненавистной квартиры.


Двадцать лет назад всё виделось иначе.
Отец Аркадия работал штукатуром, мать - была молода и относительно красива. Он мечтал заработать денег и переехать жить в Крым - в край, что видел лишь единожды, когда в детстве родители отправили его в пионерлагерь.

С тех самых пор, часть сознания отца словно осталась жить там и постоянно звала его к себе.
Но нарастающая бедность, раннее появление ребёнка, необходимость ухаживать за тёщей-инвалидом - приковали его к выданной государством хрущёвке на долгие годы.
Низкая зарплата связала руки крепче верёвки, недалёкая жена капала едкой желчью на сознание, укоряя его за то, что он никак не стремится зарабатывать больше.

Конечно, отец понимал что надо работать, чтобы осуществить какую-либо мечту, но ещё более отчётливо осознавал то, что работать следует явно не штукатуром. А кем и как можно работать ещё - он не знал. И никто, по правде говоря, не стремился его этому научить. Круг знакомых и друзей ограничивался такими же "неудачниками" - в терминологии их жён, тёщ, родственников.

Оставалось лишь мечтать о переезде, о лучшей жизни. Мечтать и топить горе от осознания невозможности - "в вине". Но с возрастом и в чём-то покрепче.

Попытки убедить себя в том, что в конце концов он живёт ради семьи, поначалу были успешны. Но по мере взросления ребёнка, значимость этой жертвы тускнела и блекла, до тех пор, пока не потухла окончательно.
В тщетных попытках сохранить ту кроху себя, что ещё тлела где-то глубоко внутри, он удалялся от окружающих, замыкался и словно становился всё меньше, тише и незаметнее.


Настала весна.
После встречи со старым товарищем, отец вернулся домой с горящими глазами, чего за ним не замечали уже давно. Он никому не рассказал ни с кем встречался, ни о чём говорил, но с тех пор словно ожил, загорелся иными мечтами, на этот раз ещё более далёкими от реальности.

В квартире появились инструменты, верстак, стопки книжек самой разнообразной направленности. Он перестал пить.

Жена относилась к этому скептически. За долгие годы отточенного презрения к нему, которое она считала естественной реакцией на его пьянство, ей было тяжело поверить, что это вообще может прекратиться. К тому же, примеры его друзей давили на корню любую надежду.

Часть зала была отгорожена старым покрывалом. Каждую ночь, после работы, отец что-то пилил и крутил там, мешая домашним спать. Но, втайне, все были рады отсутствию алкоголя, всё же боясь пока открыто выражать свои чувства.

Он даже прибрал бутылки и сигаретные пачки, копившиеся по углам годами. В квартире стало ощутимо чище, светлее.
И сам он светился, "кажась" от этого моложе на пару десятков лет.


Дикс
02 июня 2015

http://litprom.ru/thread63861.html - начало (или конец)