Perlyuk : Письмо Алексу №3 (Конкурс "Прощальное Письмо")

Здравствуй, Алекс! Как и обещал, пишу тебе о делах наших скорбных. А они нынче скорбнее некуда.

Люди знающие поговаривают, будто бы конец света близится. Как в Святом Писании сказано: «восстанут мертвые, и будет день страшного суда». И верно. Ренсон божится, что на днях живого Локуста осязал. А ведь мы уж год как по нему панихиду отслужили.

Не знаю, правду ли Ренсон говорит, однако ж, я самолично призрака МиПро видел. Гагарин не даст соврать. Вместе через погост шли. Я токмо портки спортил, а он болезный ума лишился. Отравиться, - говорит, - хочу, дайте яду! Спеленали, успокоился. В себя придет, покричит непотребное, и снова в сон. Жалко его. Ему бы доктора, да только фершал наш, 2в1 то ли запил, то ли захворал - не видать.
Сэмо третьего дня в поле за пенькой пошел, и сгинул. Искали, не нашли. Бабки шепчутся, что не иначе как инопланетяне его умыкнули.

А мне думается, что это буржуи американские воду мутят. Ей-ей они! Хотят всех православных извести, от землицы отцовской оторвать, рода-племени лишить. Чтобы веру святоотеческую забыли, да врозь по свету рассеялись. И вот доказательство тому злодеянию. Сегодня пошел в лавку, хлебушком к обеду разжиться, а на двери грамота висит, Просом, да Амуром подписанная. Мол, кто быстрее всех отказную напишет, тому пятак на водку, и березовой каши до отвала. О как!

Посему из наших краев великий исход начался. Хохлы, и те изошли, почитай ни одного не осталось.
А на днях Сфинкс ушел. Говорит, сиволапые наши хуже горькой редьки поперек горла встали. К декханам подался. Оставил свой надел выкресту Рак-Раку, пропел на прощание анафему, и был таков.
Приказчик почуял, неладное, Нотова из Амстердама выписал, дабы людишек вразумить и успокоить. Да только куда там, смута великая.

Намедни, заглядывал в церквушку нашу. Так после тебя нового батюшку то не прислали. За духовность обсказать некому. Спиди правда иногда рясу подъяческую натягивает да народ баном праведным стращает, но дюже редко. Да и чужие не боятся. Смеются. Он кадилом машет, на всю церкву железом громыхает. Звонаря сбивает, тот бранится.

Я делом неспешным тоже котомку собрал – пара луковок да ржаная краюха. Образа тряпицами переложил, и в заплечную. Так что вскорости жди меня.
Добираться буду железною дорогою. Как, пока не ведаю. С деньгами, видишь ли, у меня не шибко ладно. Уповаю на то, что Амиго вкупе с вольной грамоткой пожалует грошик от щедрот своих. А нет, на то и суда нет. Картуз продам, зипунишко. Драненькой он, правда, но подлатать можно. Самовар о новом сапоге, еще кой-какое имущество. Капитал не великий, а все ж деньга.

Козу Гмыре оставлю, ни к чему она мне в городе, а ему – кружка молока, кажный день, да ложка сметаны. А то отощал совсем, одна бороденка и осталась. Тоже кручинится. Упаднические у меня настроения, - говорит. Я в этих умных словах не шибко грамотный, но думаю так - коли на ногах не держишься, нечо и на улицу выходить.

Ну, за сим, разреши откланяться. Буду собираться далее. За околицу хочу засветло поспеть, а там лесом, чтобы не увидал никто. А то времена нынче неспокойные, народец лихой. Встречай!

Perlyuk. Сетевой разъеба, литпрома поэт.