Валерия Nebeska : Отдавая долги

22.06.2014г.



В 4.06 утра, 73 года назад, жизнь всех советских людей раз и навсегда изменилась. Уже никогда она не будет прежней для любого: от мала до велика. И нет нужды, в который раз, говорить о тех страданиях и о том неоценимом подвиге, что совершил наш народ. У каждого из нас в семье есть тот, кого коснулась война. Кто-то вернулся, кто-то вернулся в цинке, а кто-то не вернулся вовсе. А кто-то пропал без вести... А что значит пропал? Пропал для нас, живых- оплакивающих. А на самом деле, не пропадал. Он, солдат, все там же, где застигла его судьба. И сегодня мне хочется написать о тех, кто оказался вот таким потерянным. И побудило писать меня об этом, совершенно новое для меня, впечатление. Хотя впечатление- это неверное слово, скорее опыт и осознание.
У меня, как и у многих, детство прошло в рассказах, война очень близко коснулась нашего дома, нашей семьи. Это во многом сформировало мое осознание войны, которое я ощутила в полной мере в этом мае, когда собственными руками поднимала останки двоих наших солдат, погибших в боях.
Готова поспорить, что почти у всех из нас, о войне сложилось довольно эфемерное представление. Мы читаем про нее в учебниках, слышим от родных, ходим на парады и видим слезы пенсионеров переживших ту самую войну. Но кто-нибудь задумывался, сколько людей эту войну не пережило? Как это страшно, когда мальчишки гибли в первом же бою, там и не успев ничего путного сделать в своей жизни? А сколько раз вы задумывались: а на его месте мог быть я. А с учетом последних событий в мире, понимаешь, что вообще никто не застрахован от такого. Сотни тысяч солдат умирали на полях, в небе, тонули в реках, пропадали в болотах. О судьбе скольких из них ничего не известно и, может, не будет известно уже никогда. Увы, советская система опознания солдат далека от идеала. Металлические медальоны, повсеместно использовавшиеся в разных странах мира, были заменены у нас бумажной запиской в капсуле. Что происходит с бумагой за 73 года, думаю, нет смысла говорить. Сколько могил неизвестных солдат - не счесть. Тысячи, миллионы человек не знают где, когда и как погибли их близкие. Но всегда есть те, кому не все равно. И я подхожу к сути всей своей рефлексии. Я хочу поговорить о немногочисленных, но таких нужных поисковых организациях, которые находят солдат. И находят родственников тех солдат, что погибли, защищая каждую березу за своим домом. Так уж вышло, что об этих людях мы тоже не задумываемся. И максимум они всплывают в нашей памяти, когда в СМИ проходят новости и о начавшихся вахтах памяти, либо о неразорвавшихся снарядах, найденных в детских садах.
Это те люди, которые, следующие после переживших, кто могут сказать, что понимают что-то в войне. Это те люди, которые заполняют исторические пробелы и неточности, которые дают представление о событиях, указанных в обезличенных сводках и формальных докладах. Это те люди, которые держали эту войну в руках, спустя столько десятилетий. И, конечно, я говорю не о тех людях, которые наживаются на военных артефактах, пополняя частные коллекции и зарабатывая на этом деньги. И тем паче не о черных копателях, которые дискредитируют военную археологию в принципе.
Первые поисковые отряды на территории Тульской области появились в конце 60-х годов прошлого века. Руководимые педагогами и добровольцами-комсомольцами, ребята собирали данные о боях на тульской земле в годы Великой Отечественной войны, ухаживали за памятниками павшим бойцам, братскими могилами, помогали одиноким ветеранам. Выходили статьи и книги, посвященные этому благородному делу.
Но потом, к середине 70-х годов, эта работа понемногу сошла на нет. О причинах говорить сложно, однако, среди прочего, сказался тот факт, что поисковики стали предавать гласности факты про поражения наших войск в начальный период войны и огромных людских потерях. Тогда это была запретная тема…
В конце 80-х поисковое движение снова возродилось. И отлично развивалось до распада СССР на отдельные независимые государства. В некоторых из них (страны Балтии, Молдова, страны Средней Азии) подвиг советских воинов предали забвению и лживому осуждению. В других – Украина, Беларусь, страны Закавказья – государство перестало помогать тем, кто пытался восстановить историческую истину.
Так уж получилось, что на фоне всего моего не равнодушного отношения к войне, жизнь свела меня с командиром одного из поисковых отрядов Тульской области, которого я с радостью, теперь уже называю- свекром- Андрей Петрович М. Он руководит отрядом "Наследие", который входит в поисковый центр "Искатель".
Официально областной молодежный поисковый центр «Искатель» возник в 1997 году. Но реально ребята занимались такой работой, начиная с 1993 года. В России в тот момент не было единой организации подобного плана (нет ее и до сих пор), инициатива возрождения поискового движения исходила от группы энтузиастов Тулы и Ленинского района.
Центр прошел сложный путь становления и развития. Сегодня это одна из самых известных организаций в масштабах СНГ. Знают «Искатель» в Германии, Польше, Австрии, Великобритании, Италии, США. На его счету – сотни поисковых экспедиций, более трех тысяч найденных воинов, сотни восстановленных имен, памятников, семь изданных книг и сборников. В его состав входят десятки отрядов почти их всех районов нашей области, реальными членами поискового движения является свыше 300 человек. Три года назад по инициативе «Искателя» возникло международное движение «Наша Победа», объединяющая поисковиков всех стран, когда-то входивших в состав СССР. Не раз "Искатель" становился героями статей газет и интернет ресурсов, упоминался в Вахтах Памяти.
"Наследие" же объединяет не равнодушных школьников и взрослых, которые из года в год выезжают на экспедиции в поисках солдат. Только этим отрядом за 15 лет существования поднято больше 600 солдат, десятки самолетов.
Это сложный и почти всегда неблагодарный труд: низкое, а иногда и полностью отсутствующее финансирование, часто неблагоприятные погодные условия, сложные рельефы местности. В сезон, шаг за шагом выхаживаются места боевых действий. Сутками напролет с щупом и металлоискателями- десятки километров. Ради правды и поиска тех, кто положил жизнь за то, чтобы мы могли ходить по этим чертовым полям...
Когда я впервые попала в дом к свекру- я попала в музей. Сотни книг, десятки артефактов, карты, оборудование. Вся жизнь вокруг любимого дела. Приезжая в Тулу, трудно застать его дома- все время где-то на раскопках.
Зимой изучаются материалы, планируются экспедиции, пишутся статьи и книги, ведется работа с архивами, в том числе зарубежными. Приходят десятки писем с просьбами найти потерянных близких, участвовавших в тех или иных местах в боях. Приходят письма и с немецкой стороны с тем же просьбами... А ведь находят родственников. Редко, правда, но находят. Любая вещь, найденная при солдате, может оказаться зацепкой: инициалы на котелке или ложке, медаль или чудом сохранившийся медальон.
Когда Андрей Петрович предложил поехать с ним как-нибудь в экспедицию, мы не отказались ( к слову сказать, для мужа она была не первая, и даже не десятая: шутка ли-отец- поисковик, для меня же это было нечто новое). Куда предстояло ехать, тоже было известно: в родовой гнездо семьи М. под Мценск. Там проходили многочисленные бои. Те места свекр исходил вдоль и поперек, и уже знал: где и что мы будем копать. На подгадывание времени его и нашего ушло без малого 3 года. И только в этом мае поездка состоялась.
Я не зря так сужаю свой рассказ: сотни людей занимаются этим благородным делом, то какие при этом чувства испытывают и что их мотивирует -знают только они, мою же, пусть и маленькую причастность, я могу описать.
Как я уже говорила, путь наш лежит под Мценск, в деревеньку Стрельниково.
"Отсюда ушли воевать и не вернулись большинство тех, кого я никогда не увидел, оставив неизбывную боль тем, кого я знал и люблю до сих пор. Перед ними и перед теми, кто освободил эти места в 43-ем, освободил маму и папу, на мне огромный, до конца жизни, долг, который пытаюсь отдавать. Тот, кто плакал над найденным солдатом, меня поймет" -пишет Андрей Петрович в своей статье...
И это чувство долга, чувство того, что ты совершаешь великую, хотя и такую маленькую, в масштабах космоса, вещь - совершенно не передаваемо.
Рано утром, погрузив все необходимое, мы углубляемся в Мценские поля, они сейчас обрабатываются, распахиваются, но в мае еще нет того активного движения. Пока мы едем, а это без малого час по пыльным накатанным колеям, поисковик рисует перед нами настоящую картину боя: на этом склоне стояли наши, а тут овраг пересекали немцы. Тут стояла деревня, тут был дом кузнеца -стены кузни стоят до сих пор. А тут упал самолет- местные рассказывали. Тут нашли колесо бронетранспортера, а тут, в ручье в том году вымыло солдата. Волей- неволей тихий, мирный, современный май окутывает вовсе не пылью, а дымом пожаров и разорвавшихся снарядов, я буквально вижу, как из того оврага ползут люди, лязгает техника и свистят пули. Мурашки начинают ползать еще задолго до места назначения. А тут -показывает на березняк- местные хоронили наших, они по-прежнему там, но сил и средств их откопать и перезахоронить нет...
Не раз местная техника, опахивающая поля, выворачивала плугами останки солдат: в свое время, их даже не хоронили, просто присыпали землей. Трактористы наотрез отказывались работать, пока поля полностью не проходились поисковиками и не поднимались все останки.
Когда солнце уже начинало печь, мы приехали на место нашего назначения. Андрей Петрович нашел солдата уже несколько лет назад, но поднимать не стал- ждал нас. Лежал он в ячейке под холмом. Холм весь усыпан осколками снарядов- был обстрел наших позиций. Вероятно, тогда же, солдат и погиб. Под чутким руководством снимаем верхний слой, буквально в одну лопату. А далее работаем кистями и ножам: трогать и перемещать все найденное нельзя. Местоположение останков, найденные предметы описываются и фотографируются. Не бесполезны и знания анатомии: выбрать надо все, до мельчайшей косточки. В какой- то момент мы понимаем, что рук вовсе не две... Проходим щупом вокруг ямы, а там второй солдат... В ячейку их положили валетом. Обувь осталась, на одном осталась каска. Кое-какие личные вещи уцелели: ложка, гаечный ключ, пряжка от сумки, противогаз. Медальонов нет, а значит, скорее всего, безымянные. Серьезные прижизненные травмы: сломаны руки и ноги, у того, что в каске -каска пробита осколками, поврежден череп. Страшно представить, какая там творилась мясорубка. Тот, что в каске- постарше, около 40 лет. Тот, что без каски -совсем молодой, 20-25, не больше.
И вот пока руки, механически, но очень осторожно убирали землю, мысли унеслись куда-то совершенно далеко. Я пыталась представить, кем были эти люди, какую жизнь они прожили до того, как их убило в этой низине. Какими они были мужчинами: улыбчивыми или смурными, с семьями или одиноки, каким был их дом, чем они занимались в мирное время, о чем думали в свой последний день. Каждый раз, совершив неловкое движение, дергая корень или случайно сдвинув кость, про себя твержу: прости-прости-прости...
Война перестала быть для меня обезличенной, она приобрела настоящий вес, ее стало можно потрогать. Сказать спасибо этим двоим неизвестным, которые не побоялись уйти на фронт и внести свой маленький вклад в одно большое общее дело. Тому молодому, столько лет, сколько мне уже было, но я жива, а он нет.
Если закрыть глаза, можно воспарить над этим полем, а если открыть их, то можно увидеть десятки человек, лежащих там и тут, среди осколков, орудий. Трава и деревья проросли сквозь них, запорошило и засыпало их пылью и землей. И каждый ждет, что его найдут. Вспомнят, вытащат из забвения. И низки поклон тем людям, кто не щадя себя, кладут свою жизни, почти как те мальчишки, на поиск.
Я верю, что эти люди не оставят своего дела, что однажды найдут последнего солдата, погибшего в этой чудовищной войне, найдут и вспомнят каждое имя. Не ради почета и славы работают поисковики, настоящие поисковики, а не крысы, зарабатывающие деньги, не ради признания и наград. Работают за идею. За совесть. За то, чтобы отдать долг тем, кто погиб за то, чтобы мы ходили по этой земле.