zorgg : Альбом журналиста.

Меня зовут Сван, я журналист и фотограф в одном лице, веду репортажи из горячих точек. Работёнка конечно дерьмовая, если честно, но платят неплохо, на жизнь хватает. Дальние перелёты эконом классом, дешёвые забегаловки на обочинах дорог, быстрый секс с уборщицей отеля за пятьдесят баксов, всё это моя жизнь. Бывшая жена называла меня неудачником: нет дорогой машины, большого дома, высокой зарплаты, много чего нет. А я и не хочу. Зачем мне всё это? Иногда за день я вижу столько горя, сколько обычный человек не увидит за всю свою жизнь. Всё это разрушает мозг, притупляет чувства. Каждый вечер я выпиваю бутылку виски, чтобы заснуть. От этих жёлтых таблеток, что прописал доктор, нет никакого толку, только изжога, а алкоголь помогает.

****
Второй час ночи, не спиться. Включаю свет, достаю из тумбочки свой походный альбом. На первой странице портрет юной девушки, такую фотографию можно повесить на стену. Это было моё первое интервью в Ираке.

- Как тебя зовут? – спросил я.
- Азия, - скромно ответила она.
- У тебя брали когда-нибудь интервью?
- Нет. А вы кто?
- Журналист из Америки, готовлю серию репортажей о твоей стране.
- Вы можете написать обо мне? – она смотрела на меня глазами полными мольбы, как будто я был её последней надеждой в этом мире.
- Да, конечно, - я достал микрофон и стал записывать её исповедь.
- Месяц назад на нашу деревню напали боевики, всех мужчин расстреляли, а молодых девушек увезли в город Эль-Халлудж. Я попала в дом одного из полевых командиров. Он насиловал меня, избивал, заставлял принять ислам. Я отказалась. Через неделю он отдал меня своим бойцам. Мужчины продавали меня другим мужчинам, иногда за пачку сигарет. Насиловали, избивали. Женщин выводили на площадь где проходили массовые казни и насилуя, заставляли целовать ноги палачам в знак уважения. Мне удалось бежать из этого ада. Я хочу, чтобы весь мир знал, что происходит с женщинами, когда они попадают в руки ИГИЛ. Я прошу вас, опубликуйте мой рассказ.

Её глаза были полны слёз, но она не плакала, всё держала в себе. Девушка перестала строить планы на будущее, она хотела умереть. После пережитого ты чувствуешь себя разрушенным и опустошённым, словно чужой организм влез в твоё тело и выжрал тебя изнутри. Я не выходил из своего номера два дня, пил как скаженный, никак не мог остановиться, пока друзья из посольства не вытащили меня на свет божий.

****
Глоток виски взбодрил. Бутылка «Джека Дениелса» всегда под рукой, стоит на прикроватной тумбочке. Листаю альбом. Фотография девочки в зимней шапочке. Небольшой городишко на севере Донецка.

- Здравствуй малышка. - Я присаживаюсь на корточки, протягиваю ей пластик жвачки и глажу её замёрзшие руки.
- Здравствуйте дяденька, - девочка спрятала подарок в рукавичку и смутившись, засунула ручонки в карманы.
- Как тебя зовут? Расскажи о себе, ты учишься?
- Меня зовут Виолетта. Да, я учусь, вот моя школа. – Она показала пальчиком на разрушенное здание, что стояло у неё за спиной и бросало чудовищную тень на дорогу, по которой шла колонна танков. – Но она разрушена, и я хожу в другую школу. Там все называют меня бродяжкой. Учительница по математике всегда говорит: «Проваливай в свою старую школу», а потом: «Ой, а её разбомбили, какая жалость». Она знает, я всегда расстраиваюсь. Когда уроки заканчиваются, тётенька вахтёр выставляет меня на улицу ждать автобус. На улице холодно, зима. Но я бегаю, пытаюсь согреться. А у вас есть фотокамера? Я люблю, когда меня фотографируют. Папа до войны меня часто снимал.

Я достаю из чехла свою походную фотокамеру и делаю несколько снимков на фоне разрушенной школы. Один из снимков получился до боли сентиментальным. Девочка стояла возле школьной доски на которой висел рисунок цветка с подписью «мама».

- А где ты живёшь? – спросил я.
- Я живу с братиком и годовалой сестричкой в пристройке. В крышу дома попал снаряд, и теперь она протекает. Вода стекает по стенам и замерзает, покрывая всё ледяной коркой. Хотите я покажу вам свой дом?
- Да, мне интересно.

Мы идём по грязной улице, среди руин, в окружении бродячих собак. Мне как-то не по себе.

- Ты не боишься их? – спрашиваю я.
- Нет, - улыбается она, - это мои друзья. Когда я вырасту, у меня будет свой магазин. Я их буду кормить бесплатно.

Мы подошли к дому, у которого разрушена крыша. На крыльце сидел мальчик с седыми волосами и морщинистым лицом, совсем старик, без ноги, с изуродованной рукой. Виолетта познакомила меня с ним, это был её старший брат.

- Что с тобой случилось? – спросил я.
- Мы возвращались из школы, Денис нашёл гранату и стал её подбрасывать вверх. Я говорил ему: «Не бросай», но он меня не слушал. Я шёл впереди, когда раздался взрыв. Мы все оказались на земле. Я больше ничего слышал, но видел, что у меня идёт кровь. Денис погиб сразу, а Максим умер в больнице.

Мы поболтали ещё немного, наступали сумерки на вечерней заре. Пора было возвращаться в гостиницу.

- Сегодня четверг, - сказала Виолетта как-то по-взрослому. – Машина с гуманитаркой должна скоро подъехать. Я побегу, нужно набрать как можно больше еды. А вы ещё к нам приедете? Привезёте жвачку?
- Да, приеду, - солгал я. – Конечно привезу.

Родители Виолетты бедные люди и не могут выехать на «материк», чтобы начать новую жизнь, а правительство им в этом не помогает. Девочка выходит на улицу, плотно закрывает за собой дверь, заворачивается в старую бабушкину шубку и идёт по городу призраку вдоль разрушенных зданий, где окна - пустые глазницы, а стены – горы побитых кирпичей. И только стая бродячих собак сопровождает её.

****
Очередной глоток виски обжог слизистую, но ненадолго. Алкоголь приятным теплом растекался по телу. А эта фотография сделана в Донецке, в больнице. На полке в палате семилетнего Артема стоят несколько детских книжек. Отец поднимает глаза и старается не заплакать.

- Да, он – маленький мальчик, любит играть, я купил ему игрушечный пистолет, - говорил отец Артёма.

Его сын вместе с двоюродной сестрой Ксенией спали, когда прогремел взрыв, и все вокруг охватило пламя. Артобстрел. Позади — уже одиннадцать операций, а Артему так и не решились сказать, что сестра погибла. По словам врачей, с такими травмами люди как правило умирают. У него обожжено две трети поверхности тела. Повреждены дыхательные пути. Папа занимается с ним физиотерапией. Он связал несколько галстуков, чтобы Артем мог за них держаться. Потом он приподнял его, чтобы растянуть кожу на спине. Конечно, это причиняло безумную боль. «Будь сильным, будь сильным», — повторял отец, словно читал заклинание.

****
Следующая порция не заставила себя долго ждать, алкоголь загрузил мозг разными мыслями и заставил его работать. Жизнь человека - это долгое путешествие, локомотив только набирает ход. В длинном вагоне мы единственные пассажиры, запертые изнутри пронырливым проводником. Вот мы и узнали друг друга получше. Я не скажу, что мы не любим друг друга, ведь мы знакомы всего ничего, или не нравимся друг другу.

За окном идёт дождь, мелкий, моросящий, он загоняет в нас депрессию, озлобляет. Мы раздражаемся по пустякам всё больше и больше: я обозвал его: «Пьяным ублюдком!», он меня: «Чёртовой тварью», дальше хуже. Проходит ещё час, и мы уже ненавидим. Я смотрю в его глаза и вижу убийство, а стоит ему посмотреть в мои, он увидит смерть.

Это произошло где-то под Мариуполем. После воскресной службы сыновей пастора Рувима и Альберта, а также двоих дьяконов — Виктора Брадарского, отца троих детей, и Владимира Величко, отца восьмерых детей, боевики в балаклавах заставили сесть в машины и увезли в неизвестном направлении. Их пытали четыре дня, а потом расстреляли. В общей могиле лежало четырнадцать тел, все они были протестантами.

«Да, они возле детской больницы похоронены», — безучастно говорит один из жителей. И потом добавляет: «Я к этому равнодушен».

Каждый из нас перешёл грань дозволенного и предъявил счёт за свои грехи, за все свои мерзости и преступления и считает, что этот счёт оплачен справедливо. Мы показали, что настоящая сила не в деньгах, не в правде и даже не в ньютонах. Оружие оказалось самым эффективным социальным лифтом. Человек с ружьем - новый хозяин мира, и теперь он устанавливает монополию на рождение и смерть.

Религиозные фанатики и люмпены по странному стечению обстоятельств вдруг стали национальными героями. По своей сути эти люди довольно суровы, своекорыстны и мыслят исключительно категориями выгоды, обладают чрезмерно ограниченным интеллектом. Мышление на другом уровне их попросту не интересует.

«Я хочу, чтобы ты обосрался и обоссался, когда тебя поставят к стенке…» - говорил «Матадор» - боец батальона «Торнадо» перепуганному мальчику, которому только что исполнилось четырнадцать лет. Внутри этого человека жила жуткая тварь, что питалась страхом. Его завалил старик, когда тот пытался изнасиловать девочку. Командир приказал бросить тело в выгребную яму, чтобы запах улетучился незаметно, но в верховной раде подняли вонь насчёт «невоспетых героев». Этого негодяя наградили орденом, правда посмертно.

****
Бутылка допита, сознание уходит куда-то вглубь. Я засыпаю. Завтра будет новый день. Нужно быстро собрать чемодан и линять поскорее отсюда…. К чёрту всё! Надоело! Улетаю домой.