Ренсон : ВЫСТАВКА

Как-то рас, классе в пятом я сидел дома и дрочил. Вирнее, сначяла я писал фонтастический роскас, а патом падумал, дайка зделаю пирирыф на дрочку и начал жостко драчить на обрас героини чешсково фильма «Три арешка для залушки».
Это была мая тайна, мой ниибичиский сикрет. Не, не дрочка, хатя, это был ещо более сикретный сикрет. Я про роскас. В росказе этом один мальчик пошол катацца на лыжах (и не надо хаха) и вдруг увидил как в лису садица НЛО. Ну, он такой, дай, думает, разведаю, чо за хуйня такая тварица нездоровая. Тарелки какието приземляюцца серебристые, в рот их ебать...
А из НЛО вышэл зилёный чиловечек и гаварит: - «вот тебе Руслан (ну, так типа мальчика звали, он ещо охуел, откуда инапланетянин ево имя знает, а тот- да ёбанарот- тилипатия нах) машына времени, делай с ней чо хочеш, только не гавари, что миня видел». У чилавечества, мол, нос не дарос знать о инапланитянах, так што это тебе, малыш, плата за молчяние и всё такое. Ну а патом этот Руслан атправился памагать капитану Бладу, панеслось гавно по трубам... Спасение мира и прочие приключения шурика.
Я ужэ представлял сибе маю книшку вышэдшую миллионным тиражом в серии «Библиатека приключений» и бальшой загаловок с маим еблом на первой паласе в «Пианерской правде» - «Пианер-писатель: двинадцатилетний падросток взарвал мир фонтастическим бистселлером «Руслан Хабибулин- каратист из будущево»». Тогда эти суки из школы узнали бы, ково так жэстоко не цэнили все эти годы. А Оксана Плахина пажылела бы об этом своём упущении вдвайне. Но я не взял бы её с собой в Маскву - нет. Абламись - зазнайка. Там в Маскве таких оксан плахиных, как грязи.
В опщем дрочу я неистово и виртуозно так за столом, два орешка в маей разыграфшейся неподецки децкой фантазии у золушки ужэ катаюца во рту и тут - хоп, трык-хуик, звук ключа в двери.
Я подорвался сразу в двойном шыфре: адной рукой шыринку застёгиваю, втарой рукопись в ящик стала пихаю. Ясен хуй, не успел ни тово ни другово доделать.
Заходит мама.
- Что, - гаварит, - сынок , делаеш?
Я гаварю:
- Уроки учу.
Она такая:
- За пустым сталом?
Я:
- А я стих учу. Как рас убрал всё, шоб саблазна падглянуть не было.
Ну она такая: -
Ну учи, учи, маладетс. Памоч сумку разгрузить не хочеш?
А уменя шыринка расстёгнута и кончик рубашки из неё торчит. Я гаварю:
- Мама, щас сабьюсь, - и громко так. - Пагиб паэт невольник чести, пал акливетанный малвой...
- Ну ладно, - гаварит мама. - Учись, сынок. Глядиш хоть ис тебя чилавек выйдет, а не такой алкаш, туниядец и импотент, как твой папа (ни хуя, такой жэ и вырос). - Патом спрашывает:
- Сынок, тут у нас конкурс на работе праходит сриди детей сатрудникоф, на лутшый рисунок или падделку, не хочеш паучавствовать?
Я гаварю:
- Да што мне с этой малышнёй саревноваца, я ш ужэ бальшой (дрочу вот - чуть не добавил)
Мама дабавляет:
- Знаеш, какой прис?
- Какой? – гаварю, - апять шахматы?
- Нет, - гаварит мама, - радиоуправляемая машынка.
-Чесно? - спрашываю я. - Такая как у Бубы?
- Да, - гаварит мама, - как у Максима. Только новая. И гараздо лутше. Раз в пять.
А надо вам сказать, что машынка мне эта не давала пакоя едва ли не большэ, чем два агуречных пупырышка сисек Оксаны Плахиной. Я неаднакратно пытался её у Бубы спиздить, но тот был хитёр как индеетс виниту и таких шансоф мне не предаставлял.
Так што я сразу загарелся идеей победить в этом конкурсе задротоф.
- Мама, - кричу, - заносите миня в список, я участвую... С свинцом в груди и жаждой мести, паникнуф гордой галавой...
Сразу роскас про Руслана нахуй был похерен, пагрузился весь в грёзы о конкурсе. Чем жэ их думаю паразить всех, штоб все они там паапсирались? Можэт деревню сделать из спичек? Не, тема замыленая, да и долго. Выжыгание на дащечке? Тожэ не вариант. Рисунок? Так там каждый первый вангог да винчи. Макраме? Так я не умею. Да и в пизду ево - это макраме. Бессмысленное и тупое занятие.
Поломав с часок голову я придумал: буду лепить диназавра из пластилина. Всё у них на этих ванючих выстафках было, а вот диназавра не было.
Ришыно: Диназавр
К лепке диназавра я падашол са всей сваей двинацатилетней сирьёзностью.
Пункт первый: вырезал бритвачкой картинку с подходящим диназавриком в децкой библиатеке из книшки про эвалюцыю. Чють не спалили, но я лофко засунул бритвочку в рот, как начялось палево, и обошлось. Моим выбором стал стегазавр - такой зилёный хуила с набором гребней на спине и хвастом с шыпами. С маей точки зрения этот пассажыр юрсково пириода выглядел наиболее эффектно.
Пункт втарой: из проволки састряпал каркас этово доистарическово мудазвона. Пришлось павазица, но мечты о машынке и растоптанном самолюбии Бубы придавали мне сил.
Пункт третий: Собственно лепка диназавра по картинке: на это я убил чиса два, но оно тово стоило. Стегазавр вышел как жывой. Только мёртвый.
Пункт читвёртый: из пластилина я вылипил много-много мелких шарикоф и патом аблепил ими этово монстра по типу што это он весь как бутто в чишуе, как тунец
Пункт читвёртый: Из картона я нарезал набор разных гребней, а из розы, падаренной маме на день ражденья пару месецев назад зделал хуенные шыпы на хвост и всю эту хуиту прихуярил к диназавру.
Пункт пятый: разрисовал уроца акварельными красками под хахламу.
Пункт шэстой: пакрыл чишуйчатую тварь лаком.
Пункт сидьмой: вылипил такой ниибаца древний папартник и засунул ево стегазавру в рот, типа штоб все поняли, што нисматря на свой зверский вид это был безабидный висёлый папортникоед.
Пункт сидьмой: сделал под сваё тварение ахуенную падстафку, а снаружи прихуячил бирачку «Ренат Хайруллин, 10 лет». Про девять бы ужэ не поверили.
Полюбававшысь на своё тварение я зларадно потёр руки и шыроко улыбнулся: хуле, машынка щитай была ужэ в кармане. Ах, Буба-Буба. Зря ты смиялся надо мной, сынок. Скоро здохнеш ат зависти.
Настал день выставки. Мы пошли с мамой в её институт, где добрый но психически бальной директор выделил цэлую комнату пад всё это децкое гавно.
Зайдя на экспазицыю я аглядел экпанаты и улыбнулся ещо адин рас - канкурентов не было. Всё это время я ссал, што нарисуетца какое-нибудь йуное дарование и притаранит мадель станцыи мир в натуральную виличину, но чюда не случилось. Среди выставочных работ па-прежнему приабладали рисованые буратины с кривыми насами, падушэчки для иголок в виде сланят и парасят и прочий малохудожэственный хлам, самым ярким экспанатом каторово являлся так называемый старичок-лисавичок, зделаный чьимито заточенными пад хуй руками из шышки и жолудя.
Я канешно и тагда панимал, што взрослые зачастую раздают призы всяким маляфкам, сентиментально умиляясь их уёбищным каракулям, но в этот раз дажэ каракули были гнусны и уродливы, насколько уродливыми могут ваабще быть каракули.
На фоне всево этово бездарново шлака мой диназавр выдилялся как Алмаз Орлоф среди кучи битово стекла. Я хадил среди астальных говношыдевров адарённых дитей и мерско гыгыкал сибе пад нос гыгы гыгы, мая прелесть.
Сриди дитей, участников шоу имбицилов, выделялся адин карапуз лет пяти. Выглядел он как карикатура на покусанново муравьями Федю Стукова после химиотерапии. Судя по таму, што он всё время тёрся возле картины с мутировавшым одноруким незнайкой, кормящим с руки редиской пожылово трёхногово чернобыльсково пса, этово монстра в зилёной шляпе создало именно ево бальное ваабражэние. Время от времени он подходил к моему пиздатому диназаврику, нюхал ево и недавольно морщился, как будто ему падсунули пад нос кусок сабачьево кала. Видно было, што малец до встречи с даистарическим ящуром был уверен в пабеданосной силе сваево художэственново таланта, на мой пластилиновый друк спутал ево карты.
Другие дети тожэ глазели на диназавро, но просто тупо и незатейливо завидовали молча, а этот рыжый гаврош просто-таки гарел классовой ненавистью ко мне и созданному мною шыдевру.
Наконец настало время падвадить итоги конкурса криворуких детей. В комнату зашли три тётки: толстая прафкомша, ещё более толстая бугалтерша и криворотая жырная Сикритарша партийной ячейки. Сам психованый босс не пришол, наверно боялся рассвирипеть и пакалечить пару-тройку невинных малюток. Он реально был ёбнутый, этот директор.
- Значит так, - сказала партийная бонза, - мы тут пасавещались и решыли присудить первый приз Ре....
На букве «е» рыжый мелкий пидрилла вдрук реско оторвался от сваей мамашы, падлетел к стенду, схватил диназавра своми сосисковидными пухлыми ручёнками и биспащадно смял ево в камок, каторый брезгливо кинул на пол и съебался.
Сказать, что я был просто в шоке всё равно что сказать что рассия - это калония украины. Я был в Мегашоке. В Мегамегашоке. Просто охуеть, в каком шоке.
- Ах ты пидарас! - как заору на всю ивановскую - Рыжый хуй памошник солнца! Ах ты пидрилла, гандон, ах ты стуков ёбаный!!!
После этих слоф, высадифшых в глубокий ахуй всех мамаш адарённых ребёнкоф (адна дажэ попыталась заткнуть своему мальцу ушы, но сорванец не дался), а, большэ всево мою сопственную, я подскочил к полотну с зилиношляпным незнайкой и начал злосно рвать ево на куски.
Я бы канешно с удовольствием порвал бы самаво гавнюка и заставил бы сажрать ево сопственное тварение и то што асталось от стегазавра, но паскудника спрятала за свою безвкусную юпку ево толстая жырная мамаша, как две капли воды походившая на Жырную блядь.
- Получай, получай, шляпистый пидарас!!! Незнайка маст дай!!! - визгливо кричал я уничтожая пошлую кортинку.
- Мааама, он маиво низнайку палввааааал!!! – с громкостью Главной Сирены с Титаника заревела вдрук какаято нивзрачная уродливая девочка лет трёх. И давай громко и пративно рыдать.
- Чей это мальчик? Чо это он себе тут пазваляет!!!! - истиричным фальцетом пропела мама девочки. - Что вообще это подростковое хуйло делает на детской выставке? Ему жэ лет шеснацать, не меньшэ!
Мама (моя) реско покраснела. Впаслетствии ей не рас приходилось краснеть за сына, но таково тёмно-вишнёвово колора летса я больше никагда у неё не видел.
На рылах камиссиии застыла маска к нам приехал ривизор. Немая сцэна. Хули, ривизор приехал, пиздец нах.
Я оторвался от низнайки, аглядел все эти ненавидящие меня мерские рожы, прабарматал извините пжлста янехател и, пустив для отмазона слезу, убежал из этово содома.
Большэ я никагда ни в каких выставках не учавствовал. И вам не советую.
P.S. А машынку оддали той самой девачке, чьё ниибаца униКАЛьное полотно я так варварски уничтожыл. Ну да, канешно, ей нужнее.