Ромка Кактус : Банан

Сеня с глупым видом. На берегу. В окружении берёз. В руках та часть удочки, на которую точно ничего не поймаешь. Просто толстая бамбуковая палка. Всё остальное в воду улетело. Кануло. Качается на волнах. В солнечных бликах.

И дядя Миша тут как тут. Сел на пригорок, закурил. Смотрит на сенино горе, любуется:

– Что, рыбак, наловился? А? То-то же! А вот я тебе расскажу… расскажу, как мы на плёсе рыбачили. Нас тогда собралось четыре мужика, да я с Петькой. Нам с Петькой лет тринадцать было.

Приехали мы, значит, на место. Ни души вокруг, лепота! Первозданная, мать её, природа! Берёзки, дубки, сосенки, линии электропередачи по-над лесом, да торная дорога на Шушары.

И вот мужики стали закидывать удочки. Я к дяде Вите подхожу, спрашиваю: «Вы, дядь-Витя, на что ловить будете?» А он мне: «На банан». И достаёт из рюкзака этот самый банан. И где только его раздобыл? В стране дефицит, обойный клей на хлеб мажем, а у него такое… Я банан тогда впервые увидел. Ну, думаю, экзотика! А дядь-Витя банан почистил, отщипнул мякоти, между пальцами потёр, поплевал на него для солидности и на крючок повесил. Мужики посмотрели на это и давай пальцем у виска крутить.

Дядя Витя внимания как будто не обращает. Закинул удочку, стоит, смотрит. И тут повело у него! Да ещё как повело! Удилище дугой, дядя Витя аж в воду влез… А через минуту вытянул на берег омуля. Здоровенного! Матерь Божья, такой красивой рыбы ещё поискать!

Мужики, глядя на это чудо, языками поцокали. Удят стоят. А дядя Витя снова удочку закинул. И сразу почти клюёт! Вот те раз!

Так дядя Витя одного за другим вытащил семь красавцев. Еле в ведро поместились. А у мужиков с их перловкой ни единой поклёвки.

И стали тогда мужики на дядь-Витю наезжать. Дескать, что ж ты делаешь, падла, весь клёв у нас увёл бананом своим. И теснят его в прибрежные камыши… Тут, не поверишь!.. самый крупный омуль, первенец, так сказать, голову из ведра высунул, рот раззявил и говорит человеческим голосом: «Ну чо вы, мужики, из-за пустяка кипишуете? Совсем того? И не видите, как пацан всю водку вылакал».

Смотрят мужики, и впрямь, лежит на пригорке Петро, еле шевелится. Шкурка колбасная к губе прилипла. И визжит Петька, словно хряк, которому морду гвоздем царапают.

Петька потом от стыда в Америку мигрировал. Там никто не понимает, о чём он визжит, когда напьётся.