Daron : Палево ниибаца

Когда я учился в десятом классе, у меня девушка была на год младше. И у нас была традиция: после школы ехать ко мне домой и ибацца. Паибацца мы любили. Ну, как обычно, в один прекрасный день мы после школы приехали ко мне.

Стоит заметить, мать у меня тогда работала до 6 и домой приходила чуть позже. А вот у отчима был свободный график. То есть ему похуй, он в любое время может домой с работы съебацца. Но мы особо не очковали, он нихуя не приезжал днем.

И вот мы приехали. Ну, пасидели чуток в комнате. Папиздели. И только я собирался ласково ей напомнить, зачем мы приехали, она схватила мой фотоальбом. Блять!

- А это что за хуйня? – вежливо поинтересовалась она

Там был я запечатлен с какой-то дефкой, щас уже не помню.

- А, - говорю, - это два года назад было, хули ты выйобываешься…
- Не песди, ты стриженый тут как щас.
- Так я так же стригся…
- Песдишь, сцуко! Я че, дура штоли, штобы повестись на твою хуйню? Хуй тебе, а не поебаццо!

Бля, я уламывал ее, наверно, час. Все-таки сломил сопротивление. Ну а хули – ей ведь тоже поебстись хочецца.

Ну я повел ее в зал, раздел бережно. Сам разделся. Когда заведешься, да и баба завелась, обе стороны заинтересованы в скорейшем начале йобли как таковой. Но необходимо прерывацца на одевание гондона. Я распечатал пачку, достал гандон, одел… И понеслась… Начали в миссионерской. Она немедленно начала издавать разные звуки типа А! О! и Давай! И царапать мою бедную спину сваими длинными ноктями.

Потом перешли в позы наездницы, я ласкал ее клитор рукой, она бешено прыгала и вопила… Закончили, конечно, в колено-локтевой. Я кончил так, что гандон слетел. Пиздец, бля.

Ну вот, лежим на кровати, обнимаемся и нихуя не подозреваем еще. Минут через пятнаццать я слышу звуки вставляемого в замочную скважину ключа. Йоптваю! Я просто ахуел! Вскакиваю с кровати, толкаю ее, голую и дрожащую от страха, под одеяло. Вместе с пачкой от гандонов и прочим мусором. И тут в башке у меня заклинило. Вместо того, чтобы надеть джынсы, лежащие в зале, я пробежал, хлопая хуем по жывоту мимо отчима, хлопающего глазами, в комнату. Там я быстренько натянул другие джынсы.
Выхожу с виноватой улыпкой. Мой отчим – человек суровый, песды может дать.
- Здрасьте,- говорю.
Он, окинув взглядом ее сапоги, сумку и шапку с шарфом ( дело зимой было), с ироничной ухмылкой говорит:
- Ну привет, коли не шутишь.

Учитывая обстоятельства, он, не прекращая улыбацца, отдает мне указания нащот выгула собаки и съебывается. Я, в ахуе от пережытого потрясения, пошел в зал.
- Вылезай, ушел.

Она, до сих пор дрожа, вылезла. С тех пор ибацца ходили в мою комнату, предварительно закрывшись на шпенгалет.