Припадок спокойствия : Ну кто же виноват

Василий Петрович Грибкинштах быстро ходил из угла в угол комнаты номер двадцать три общежития железнодорожников, время от времени натыкаясь то на стол, то на на стоящий у темного окна стул. Потирая дрожащие руки с необрезанными ногтями и лихорадочно бормоча - "Скоро, скоро, совсем скоро...", наряженный в лучшую свою рубаху, брюки и синие китайские тапочки он всеми фибрами себя ощущал как невыносимо приятное возбуждение поглощает его тонкую чувствительную душу и тщательно вымытое по этому поводу тело. Четыре года не спал он с женщинами, четыре года ждал счастливого момента, и сегодня, когда голос из телефонной трубки сообщил, что на депозите накопилась нужная сумма - моментально схватил паспорт и побежал за деньгами. Подумать только, вот так взять и отдать сто долларов за ночь, с ума можно сойти. Никогда раньше он не делал столь безумных поступков, и поэтому сейчас радовался как ребенок ожидающий появления Деда Мороза.

В прихожей призывно звякнуло.
Василий Петрович сунул руку в карман, убедился, что бабло на месте, и поспешил к двери. Распахнул. На пороге стояла ОНА. ОНА!!! Фея с сайта. Оля-пылесос.
- Девочку заказывали? - прекрасное создание отодвинула фигура в кожаной куртке, появившаяся откуда то сбоку, и уставилась в упор на Василия Петровича немигающими бычьими глазами.
- Да, конечно, - кивнул Василий Петрович, попутно отметив, как тяжело ходит кадык в его вдруг пересохшем горле. Достав смятые купюры он неверной рукой протянул их сутенеру.
- Лады, - усмехнулся монстр, взял деньги и сказав напоследок "Развлекайтесь детки. В восемь утра заеду", исчез так же внезапно, как и явился.

Василий Петрович был без ума от счастья.
- Да вы проходите, проходите,- пел он гостье, с восторгом наблюдая, как сиськи, задница и очаровательные кудряшки пересекают границы проема ведущего в его берлогу.
- Что предпочитаете? Чай? Кофе? - умиляясь на с сомнением осматривающую обстановку красоту спросил Василий Петрович.
- Водку, - усталым, слегка простуженным голосом, ответила Оля-пылесос, после чего хмыкнула, села на стул, и начала снимать с себя куртку.
- Конечно, конечно, - засуетился Василий Петрович. - Как прикажете.
Он подхватил куртку и пристроил ее на вешалке. Затем метнулся к серванту, достал поллитровку, рюмки, и стараясь чтобы та не заметила, как подрагивают его руки, начислил по сто.
- За знакомство, - протянул ей рюмку.
- Давай, - сказала Оля, залпом выпила, и понюхала рукав.
- Класс, - восхитился хозяин.
- Мужчина, - икнула ночная бабочка, отчего у Василия Петровича вмиг потеплело на душе. - Где кровать?
- Прошу, - Василий Петрович вскочил, и указал рукой в сторону дивана.
Оля подошла, быстро разделась сверкнув белым дородным телом, и забралась под одеяло.
- Ну?
Василий Петрович мигом сбросил с себя все, и лег к ней. Сердце его перешло на галоп.
- Поехали, что ли,- отчего то вспомнив космонавта Гагарина сказала Оля-пылесос, и ухватив Василия Петровича обеими руками за хуй, сунула себе промеж ног.
Это были самые восхитительные минуты в жизни Василия Петровича. Он парил над землей, и чувствовал себя богом. Оля так чудесно двигалась, что ему с трудом удавалось удерживать в себе слезы восторга.
- Я Вас люблю, - шептал он ей на ухо изредка опускаясь на землю, и взлетал, взлетал, взлетал.

Утром, когда сутенер пришел забрать Олю, он долго звонил и стучал в обитую дермантином дверь. Ответа не было. Тогда ударом ноги он выбил ее и застыл на пороге не веря глазам. В центре комнаты на люстре болталась голая Оля-пылесос. Одна ее грудь валялась на полу, а вторую зажал в руке Василий Петрович, прислонившийся к батарее. Он глупо хихикал и раз за разом целовал сморщенный сиреневый сосок.
- Гребаный экибастуз, - только и сказал вошедший, после чего подошел к Василию Петровичу и дал с ноги в голову. Голова с тупым хрустом наклонилась на бок, и Василий Петрович затих. Гость достал телефон:
- У нас ЧП. Похоже, Лерку завалили. Что делать? Понял. Сейчас проверю.
Гость выключил телефон, и принялся тщательно шарить по мебели. Когда ничего ценного найти не удалось, пнув с досады пару раз бесчувственное тело Василия Петровича, он снова достал телефон:
- Нету у него нихуя. Гол как сокол. Понял, понял. Ладно.
После этого еще раз обведя глазами картину, гость тихо выругался и вышел аккуратно прикрыв за собою дверь.