Ромка Кактус : Олег

Какие-то гомосексуалисты пришли к Олегу стоять под дверью. Скребутся и мяукают, урчат пустыми желудками так, что страшно за несущую стену. Несущая стена дала течь, и все крысы сбежали ещё до Перестройки, кроме одной, самой хитрой крысы, которой теперь завидуют её менее расчётливые сородичи. Дом уже тридцать лет ждёт капитального ремонта, а на деньги, украденные у жильцов для этого ремонта, самая хитрая крыса из жилищного управления успела построить пять таких домов и в ус не дует.

Дверь Олег украл у соседей, когда они были совсем маленькие и не могли дать отпор. Позже соседи выучили кунг-фу по гонконгским боевикам на VHS. Они прочитали Сунь-Цзы, «Искусство войны», переведённое на русский язык безымянным студентом и изданное пиратским способом на самой дешёвой бумаге. Но дверь они вернуть так и не смогли, потому что Олег одним взглядом побеждал их круче любого каратэ. Но дверь, добытая столь сомнительным способом, несла в себе тьму порока и оставалась непроницаемой для глаз Олега; при этом сам Олег был виден сквозь неё во всех своих неприглядных подробностях.

Незваные зрители сквозь прозрачную дверь наблюдали Олега, пожирающего из таза королевских креветок, сваренных в сливочном соусе, истекали слюной и падали в голодный обморок. Олег дико хохотал своему непомерному обжорству, и куски еды летели из его сопливого рта на пол, стены и потолок, расписанный предыдущими трапезами под сюрреалистическую хохлому.

– Кто это там, блядь? – спросил Олег у самого себя.*

Он поднялся со стула, словно буря нечистот, словно неизбежность кары, уготованной неповинным.

Олег открыл дверь. Какие-то гомосексуалисты смотрели на него так, словно это не они скреблись у него под дверью, а он у них.

– Хули вам надо, вшивые уёбки? – спросил Олег.

Его огромное брюхо тряслось от негодования и королевских креветок, которые тоже были недовольны происходящим, поскольку визитёры были явно плебейского происхождения.

Коты молча созерцали Олега, и Олег предстоял им во всей красе рваных вонючих носков, в которые был облачён. Он прочистил горло, метнув харкотину на пол.

– Ну, чо молчите, твари? Жрать хотите, да? Я вам них-хуя не дам!
– Вот и хуй тебе в сраку, – сказал кот, обращаясь в старца. Другие коты тоже обратились в старцев. – Пойдёмте, братие, этот пидор проклят на веки вечные.
– Сурово ты, Гермоген, – сказал другой старец. – А как же увещевания?
– Что толку от них? Ты же насквозь его видишь: ни души в нём, ни ума. Зато теперь стержень есть.

И Олег незамедлительно ощутил этот стержень. Олег заорал. Олег упал на пол и засучил ногами. От боли он прокусил язык.

Все попытки вынуть хуй из жопы оказались тщетны. Чем глубже Олег засовывал руку, тем крепче вонзался хуй. Проктолог исследовал прямую кишку Олега и ничего не нашёл. Он также посоветовал Олегу обратиться к психиатру. Однако врачам всё же удалось обнаружить одну аномалию: организм Олега регенерировал ткани так, словно больше не старел.

С тех пор прошло сто пятьдесят лет, а Олег всё ещё жив. Сидит в своей комнате в тазу со льдом и смотрит на входную дверь, украденную у соседей.


–––––––––––––
* Люди вроде Олега вынуждены общаться или с подобными себе, или с телевизором. Потому что у приличного человека вместо слов руки чешутся харкнуть такому в рожу. И именно в этом заключается ирония, двусмысленность и парадокс, отличающий приличного человека от тупого жлоба, который именно так и поступает при каждом удобном случае, потому что напрочь лишён и двусмысленности, и парадокса.