godsayit : Дерьмовая работа. Эпизод 4 (Часть 2)

- Владимир Петрович…
- Да не называй ты меня так – остановил практиканта рыжеусый, старший оперуполномоченный с гладкими, пухлыми щеками– обращайся просто – Петро!
- Петро? А почему Петро?
- Тьфу ты, молодой…! Потому, что Петренко фамилия!
- А – протянул практикант.
- Вот тебе и «а»! Я ж тебя по имени отчеству не кличу, просто – Ваньком называю, вот и ты будь проще. Без этого…
Его прервали звуки, раздавшиеся из динамика, кое-как брошенного в раскрытый «бардачок».
- Ага! – довольно заерзал оперуполномоченный – Приперлися! Будут знать, как меня пирожками травить! Они думали менты это простые граждане, а менты это закон!
Иван, соглашаясь, мотал головой.
Они сидели в, видавшей виды, восьмерке, личной собственности практиканта, с недорогими дисками и стереосистемой без сабвуфера. Палатка с пирожками, где на днях отравился Владимир, была в прямом поле зрения, однако вход в нее располагался с другой стороны, но устраивать засаду там было категорически невозможно.
- Это кто пришел?
- Продавщица.
«Жучки» были установлены как внутри палатки, так и снаружи. Причем, чтобы установит внутреннее прослушивание, пришлось вызывать одного стукача, который мастерски вскрывал подобные и разные, другие двери.
- Слышь, шебуршит пакетами…
- Да…
- Скоро должны продукты подвести. Всегда с утра привозят.
- А где их делают?
- Ну, ты и дурак, студент, мы для этого их и хотим поймать, чтобы узнать!
- А! Ну, понял!
Чем дальше шло время, тем светлее становилось на улице. Дорога от метро к жилому кварталу была пустынна. Лишь изредка сонные горожане, этим воскресным утром, прогуливались по ней, держа на поводке своих четвероногих питомцев.
- Что это?
- Хм. Кажется, гриль разжигает, он у них на газе.
- Точно! И как вы это Вла… эээ… Петро угадываете!
- Я не угадываю! Это опыт!
Практикант покачал головой.
- Ой! Смотрите! – он ткнул пальцем в приближающуюся фигуру.
- Ага! Пришла! Вот они, наши пирожки!
От метро к палатке приближалась пожилая женщина, в клетчатой юбке, которая катила за собой тележку. Оба прислушались к динамику.
- Чего опаздываешь, Петровна?
- Да, вот, заспалась, Никитична.
Послышался шум. Обе женщины видимо выгружали пирожки, шурша полиэтиленом.
- Ой, как много! – сказала одна из них – Столько и не продать!
- Ничего, пускай полежат, не пропадут. А я на пару дней к родственникам поеду, в Семфирополь.
- Пахнут странно!
- Специй киданули особенных, вроде как новый рецепт. Должно нарасхват пойти.
- Ну, вам виднее.
Владимир легонько стукнул Ивана по плечу.
- Слыхал? Пахнут они странно!
Послышался монотонный телефонный звонок.
- Алло! – подняла трубку, если судить по скрипучему голосу, Петровна – Сейчас подожди.
Она вышла из-за палатки и сразу попала в поле зрения наблюдающих.
- Вот она голуба! – довольно потер руками Владимир.
Бабка, посмотрев, не слушает ли ее продавщица, засунула руку под перекрещенную лямку рюкзака и продолжила разговор.
- Этот журналюга, все-таки выследил меня! Что-что! Такси поймала и приехала по адресу, пока он пешком топал, я его уже подле двери караулила. Придется ненадолго пропасть! Нет, из какой газеты не знаю, да и какая разница? В подвале на Успенском щелкнул меня… Короче нет его… Сбагрила на третью точку, так что сюда временно не возите. А дальше, до связи…
- А вот это уже интересно…- сказал Владимир, расстегивая кобуру – Тут, мать его, целый синдикат! Ну-ка пойдем.
Бабка уже скрылась за палатку и двое вышли из девятки незамеченными. Пройдя по зеленому, недавно окошенному газону, они вплотную подобрались к пирожковой. Обе бабки находились внутри и молча заканчивали загружать продукты в холодильник. Владимир рукой остановил Ивана.
- Слушай, - шепнул он – тут такое дело… Видать крупняк. Может, звание дадут, по телеку покажут. Ты меня держись, ща, может, этих старух раскрутим и всю цепь сегодня раскроем. Понял.
- Ага! – Иван, вытаращив глаза, ловил каждое слово.
- Главное здесь все четко сделать, чтобы они сразу струхнули и выложили по полной программе. Поэтому ты больше молчи и слушай.
- Понял!
- Тогда пошли.
Вытащив пистолет, Владимир снял его с предохранителя и взвел. Обойдя палатку, взялся за ручку. Иван в напряжении застыл сбоку. Резким движением, оперуполномоченный дернул за ручку, но та не поддалась. Такого развития событий он не ожидал.
- Откройте! – закричал он, ударяя по двери кулаком.
Внутри послышался переполох. Владимир огляделся и, увидев недалеко от себя среднего размера камень, возле молодой березы, сиротливо торчащей из земли, взял его в две руки и запустил в замок. С хрустом кусок двери влетел внутрь. Освободившись от замка, дверь по инерции распахнулась и он, подняв пистолет, кинулся вперед с криком: «всем стоять!».
Но его путь преградило острие, воткнувшееся ему прямиком в центр груди. Оперуполномоченный захрипел, кровь брызнула у него изо рта. Иван вскрикнул и, повинуясь странным инстинктам, не раздумывая, схватил выпавший пистолет. Забежав за спину Владимиру он направил оружие не бабку, которая держала короткий заостренный прут, конец которого схожий с гарпуним торчал снаружи страдающего человека.
- Стреляй! – выдавил Владимир и, наконец, прервав стон, жутко закричал, от чего Иван пошатнулся и выстрелил, попав в крышу пирожковой. Одна из женщин забилась под столешницу, а вторая, отпустив прут, кинула что-то в Ивана и, обернувшись, схватила длиннющий нож. Как только тело Владимира коснулось земли Иван без колебаний нажал на спуск, потом еще раз и дальше не останавливаясь до тех пор, пока обойма не опустела. Последний кусок свинца, вырвавшийся из дула, рикошетом отлетел от чугунного умывальника и, по косой траектории, ударился в баллон с пропаном.
Огненной волной ударило в него. От удара тело Ивана, по асфальту, отбросило назад. Взрыв раскатом, возносясь огненным столпом вверх, прокатился громом по тихой улице и затих. Остался только треск тлеющих частей и шипение горящих тел. Оглохший, с разорванной в клочья одеждой, весь исполосованный кровоточащими ранами, Иван смотрел в голубое, утреннее небо и редко и резко вдыхал драгоценный воздух. Его правая нога была оторвана в середине икроножной мышцы. Белая рубашка, спереди, стала красной от многочисленных осколков, а лицо, кроме бесчисленных порезов, было разорвано сверху вниз, от шеи до глаза, на месте которого зияла дыра. Наполовину оторванное ухо свисало на хряще, покачиваясь из стороны в сторону, а неестественно развернутая рука, была сломана в нескольких местах. Второй практически уцелевшей рукой, он шарил по земле, и сам, не зная чего ища. Губы Ивана издавали толи стон, толи какое-то неестественное скрежетание.
Вдруг рядом с ним зазвонил телефон. Повернувшись, он глядел на разбитый, но каким-то чудом, продолжающий работать аппарат, тот самый, который кинула в него бабка, погребенная огнем. На маленьком дисплее горел ряд цифр. Изуродованный, молодой парень, в один момент, превратившийся из здоровой силу в груду мяса нашел в себе каплю сил, чтобы еле заметно ухмыльнуться.
«Я вас всех найду, твари», думал он, «ничего Петро, я за тебя расквитаюсь».
С разных концов к месту взрыва стали собираться люди. Вдалеке послышалась сирена «скорой». Иван закрыл свой единственный глаз и, застонав, потерял сознание.