отец Онаний : ***

Я не мог нести гроб. На нервной почве защемило спину так, что было не возможно дышать. Каждое движение через боль. А слезы текли не от осознания ее смерти, не от скорби, а от боли в спине.
Это были похороны единственного близкого мне человека- бабушки. Суровой и непреклонной женщины, которая никому никогда не уступала. Только смерть её подкосила, обвела вокруг пальца старуху.
Родителей я лишился очень рано. Почти их не помню. Зато благодаря бабке, я не попал в детский дом. А остался у неё. Характер единственной близкой родственницы был жестким. Меня часто наказывали. А слова, что из меня ничего путного не выйдет- стали притчей во языцех. При бабке я был Золушкой. Её личным негром, да, масса баба Маша, нет, масса баба Маша. Ослушание каралось очень строго. Но всё равно я вырос не таким уж забитым человеком, как предполагалось. Выучился в институте и стал не плохо зарабатывать. Я давно не приезжал к ней. Может это всё детские обиды или занятость. А может всё вместе. Или страх, что бабка разобьет меня в пух и прах, обыграет в лото. И я снова буду ей должен семь походов на рынок. Не знаю.
Теперь абсолютно чужие люди водрузили гроб на свои плечи. Гроб вынесли по узким ступеням и поставили на табуреты возле дома. Для прощания. Прощались пара окрестных таких же как усопшая старух. Да еще один алкаш, живший в конце улицы. Ах, ну да, еще был я. Единственный родственник,с перевязанной крест на крест корсетом, словно пулеметными лентами, спиной. Всё очень быстро. И без особой скорби или причитаний. Та же бригада с "плечами" оторвала гроб от табуретов и отнесла в катафалк. Не долгое молчаливое петляние по улицам поселка, выезд за город и мы уже на новом кладбище, которое стало со временем больше самого поселка. Мертвые перегнали живых.
Все думают, что живые знают, что когда-то всё равно умрут. Но оказалось, мертвые тоже кое-что в этом понимают. Кресты склонились, будто кивали входящим на кладбище. Мол, и вам место найдется. Будем знакомы. Церемония погребения. Кладбищенская тишина. И каждый со своими мыслями расходится по домам. Чертова спина не давала ни стоять, ни сидеть. Я еле дождался когда попаду домой, чтобы сделать еще один укол и прилечь на бабкин диван.