Мясо Буйвола : Чебуреки с кенгурятиной

Половск мал. Словно где-то в уголке переферийного застолья, притаилась потрескавшаяся в паутинку щербатая тарелочка, с широкой каемкой из дач, огородов, и аккурат по середке, как на десерт поданным зефирно-белым храмом, какого-то святого человека замученного досмерти еще при жизни. Сонный городишко. Никакого тебе хулиганья на ночных улицах, мамаши с детишками допоздна гуляющие с малышами в парке, водители пропускающие торопящихся пешеходов, пешеходы торопятся перейти дорогу, чтобы пропустить торопящихся водителей. И лишь иногда чуть всколыхнет, и пронесётся рябью по тихому омуту известие о том что какой-то бедолага, узнав лишнего и перебрав лишнего, зарубил топором свою дражайшую вторую половину. Молодая, одинокая мамаша зашла к соседке поговорить по бабьи за рюмочкой, забыв в ванной восьмимесячного сынишку, который покричал, покричал, да и утонул уставши. Или веселые человеки Трофимов и Колбаса, отмотав двадцать лет, чуть погуляли и задушили двух пенсионерок, забили молотком таксиста, прикопали его на кладбище, а машину сожгли. Пошумят люди, посудачят на кухнях. Горемыке-викингу посочувствуют, одобрят что непутевую мамашу даже на похороны не пустили. А когда поймают двух этих весельчаков, народ философски порассуждает, что за двадцать лет многое может измениться. Что убиенные пенсионерки двадцать лет назад были вполне еще молодыми свидетельницами по уголовному делу. И что, это крайне редко бывает, когда таксист становится следователем. Гораздо чаще наоборот, следователь рокеруется в таксисты за двадцать то лет. А тут на тебе, и ребятки с зоны откинулись. Мудрые люди, душевные. Мужики правда женским вниманием избалованы. На одного среднестатистического алкоголика, приходится где-то три с половиной разведенки, а путные давно все пристроены. Статистика, вещь упрямая. Какие уже тебе тут нахуй клипсы при таком то раскладе.
- Не клипсы, а куниллингус – медсестра Антонина тихонечко поправляет двух санитарок преклонного возраста. Те шептались на пол-процедурной:
– Ну это когда мужик, ей туда ртом с языком.
- Матерь божья!
- Срам!
- Господи помилуй!
- А ты что это Тонька уши то поразвесила? И откуда ты слово то это знаешь? Небось сама этим кульбитусом занимаешься? Ну хоть через трусы то Тонь? Ну куда ты пошла? Ну расскажи.

Антонина давно уже отдавала себе отчет в самом главном. Еще видимо со школьных пор, когда юную Тонечку утешала ныне уже давно покойная мама, вытирая слезы с ее рябого лица – « Ну и что, что некрасивая. Главное человеком хорошим быть». Поэтому во всех своих любовных неудачах, винила Тоня только себя. А кого еще винить, если рядом никого нет? Ну был у нее муж. Да давно весь вышел. Любил ее сильно. Это если бьет значит любит. Вся синяя ходила с ног до головы, особенно когда он поддаст. А поддавал он часто. Ишак. Но все равно, держалась за него, руками и ногами. Говно оно хоть и говно, но свое, родное, а любила или не любила – вопрос десятый. Да вот беда, сел Ванька. И пропал где-то в далекой республике Коми. Но хоть квартирку однокомнатную ей оставил. Чтобы было где кого-нибудь дожидаться, у окошка сидючи.
Ну и дождалась она однажды Юру. Ну и что, что он чурка? Не доживать же ей, тридцатидвухлетней бабе свой век во вдовицах?

За чертой города стоит хлебозавод. Работа здесь тяжелая. Платят мало, по местным меркам. Давно, еще в девяностые, трудились здесь узбеки. Тут же и жили. Пока хлопкоробов было мало, горожане их даже не замечали. Но когда их количество перевалило критическую массу, на городской дискотеке зарезали местного. Хлебозавод тогда сильно пострадал, от разбушевавшейся толпы, а узбеков вывозили на депортацию под охраной ОМОНа. Прошло время, и недавно здесь появились таджики. Они учли узбекский опыт, не плодились как тараканы, и совершали вылазки в город только за продуктами или на шабашку, кто во что горазд.

Юра делал у Антонины откосы на окнах. За дешево и сердито. Так и сказал когда пришел – « Зовите меня Юрой. Так вам удобнее будет. Меня все так зовут». Лето было жаркое. А взрослым женщинам нельзя долго быть без мужчины. Они дуреют от запаха мужского пота. Даже от запаха носков. Дуреют и текут. С ней такой, и усилий никаких не надо.
– « Даже подмышки мне все истыкал» - говорила Тоня соседке Светке, такой же одинокой неудачнице. Но у нее то теперь жизнь налаживается. Юра оказался человеком понимающим и раскованным. Даже как-то фаллоимитатор у нее нашел.
– « Да это девчонки с работы прикололись, на день рождения подарили» - краснела Антонина. А под утро лежала уставившись в потолок глупым взглядом, с глупой улыбкой. И вроде бы даже слюнка текла с уголка рта. Этого не может быть! Он, в одно жало, отшпилил ее в два смычка. Обслюнявил каждый уголок ее тела. Буквально вылизал как тарелку. Тоня попыталась встать, отлучится по малой нужде, но он сонный подмял ее под себя, обхватив руками и ногами как удав кольцами. И так ей было тепло и уютно внутри этих колец. Хоть в постель ссысь. Женское счастье очевидное и неприхотливое. Но и за него приходится платить. Как за всё в этом мире.

"Ты не пробывала обрезанного"- говорила Тоня Свете. " Хочешь, я скажу Юре, он друга позовет?" Женщины по природе своей соперницы. Даже если они близкие подруги. Они в этом не виноваты, такими создал их Всевышний. Любопытными до чужого счастья. Юра через дверь сказал Свете, что Тоня уехала на три дня в областной центр, на какую-то переквалификацию. И весь день работал у нее в квартире «болгаркой», возился со стояком в уборной. Света не решалась его больше беспокоить. Зачем злить мужика работящего? И правда, вечером он сам к ней зашел. Угостил чебуреками с кенгурятиной. Еще полный пакет мяса этого дал. Раздобыл где-то по дешовке. Ушел от нее только утром.
Тоня не приехала через три дня. И через пять не приехала. Но зато пожилого сантехника осматривавшего забившийся канализационный коллектор хватил сердечный удар. Скорая увезла. Хотя медиков самих тоже можно было куда-нибудь увозить. Света так и не доела мясо. Когда по нему проведут экспертизу, ей возможно понадобится помощь психиатра. Уважаемые радиоведущие поставьте ей пожалуйста песню – «Бона сейро, бона сейро сеньорита, сеньорита чао, чао».

А Юра исчез. Видимо в болотах сгинул. Хотя местные говорят, что их тут отродясь не было.