Щикотиллло : Thank You for Flying Lufthansa

(Ипритыч сёдня напомнил)

Как-то лечу из Москвы во Франкфурт Люфтганзой. Через проход от меня - совсем древняя старушка, ей явно под стольник, так как сидящий рядом с ней, как выяснилось позже, родной зять-новозеландец тоже уже явно перешагнул рубеж средней продолжительности жизни. А бабулька - из наших, расейских, решила видать напоследок к дочке в Веллингтон слетать.
Летит, значит, а к груди прижимает мешочек такой мутный полиэтиленовый (какие раньше за 7 коп. были), а в нем - серпастый-молоткастый, билет и несколько зеленых купюр. И вот, захотела эта кивина теща пи-пи. И все бы хорошо, да не встать никак - суставы болят, бабушка аж плачет. Ей бы мешочек-то зятьку доверить, а самой отдаться в руки услужливой стюардессе, уже принесшей костыли, и встать с кресла. Ан нет - не выпускает ни за что заветную паспортину из рук, не верит капиталистическому родственничку (для старческого слабоумия - типичная картина). А стюардесса, что редкость для Люфтганзы - была весьма симпатичная, там обычно либо конченные пидарасы с колечками в ухе (говорят, их специально подбирают, чтобы пилотам конкуренции со стюардессами не составляли) либо страшненькие такие наглые и толстожопые блондинки-эсэсовки (коричневые от солярия с короткой стрижкой и тонной макияжа). Красавица сама растерялась - и помочь хочется, и сломать старушку боязно. Тут я, оценив вполне подъемный вес бабушки, встаю, подхожу к ней и говорю, мол, спокойно, маманя, я - врач, сейчас все сделаю. Беру ее на руки и как невесту несу через весь салон в туалет (а она все держится за свой пакетик). Поставив ее в кабинку и зафиксировав за поручни, говорю, чтобы постучала, когда закончит свои дела. Сам остаюсь на посту попесдеть с благодарной стюардессой и рассказать, какой я доктор Ниибацо, сколько старушек в жизни спас от разрыва мочевого пузыря и фимоза митрального отверстия.
И вот - стук. Открываю дверь, а она еще сидит на унитазе и тянется ко мне, мол, "приди ко мне, мой шоблажнитель, неси назад, где взял". Ну, я закожу внутрь, поднимаю ее за подмышки, разворачиваю к лесу передом, ко мне голым задом, и наклоняюсь, чтобы натянуть на нее панталоны. И в этот самый момент в кабинку вламывается пассажир. Кто летал на боингах или аэробусах - знает, что двери в туалет открываются книжкой вовнутрь. Вот эта книжка-то и прижимает меня на уровне таза к голой столетней жёпе.
Немец видит композицию: бабка со спущенными рейтузами уперлась о крышку унитаза, я держу её за дойки и прижат к ней по центру. Мужик охуевает, просит энтшульдигунг за прерванный акт и спешит в салон.
На придание бабке товарного вида у меня уходит еще пару минут. Видимо, этого было достаточно, чтобы слух о том, чтО творится в сортире, облетел весь салон (немцы - прирожденные сплетники). Ропот доносился аж в туалет.
Я торжественно вынес бабулю, как Король Лир убитую Корделию под шквал аплодисментов. А её к тому же еще прорвало на слова благодарности, мол как зовут-то тебя, касатик, я про тебя в газету напишу. Я шёл и старался повернуть ее мешком к зрителям, дабы все увидели, что я за ЭТО с нее хоть денег не взял, вся валюта в мешке осталась нетронутой. А когда донес и посадил в кресло, мне ничего другого не оставалось, как громко спросить "Кто следующий?"...