Алиса лиса : Абрикосовый рай

Израиль. Маленький городок в обрамлении фруктовых плантаций. В этом городке для русских репатриантов построили 105 небольших коттеджей, в которые заселились 105 новоприбывших семей.
Никем не охраняемое фруктовое изобилие, будоражило умы и вкусовые рецепторы новоиспеченных жителей. Поведение аборигенов казалось им не нормальным. Никто из местных, включая детей, не позволял себе срывать сочные плоды. Однако "когда ты в Риме, поступай как римляне", и 105 семей в трех поколениях, сглатывая слюну , вели себя прилично, покупая фрукты на базаре.
Улица размеренно жила своей жизнью, не подозревая, что "Аннушка уже разлила масло". То есть хозяин абрикосовой плантации, изъявил желание поглазеть на новоселов. После полудня, когда спала жара, блуждал любопытный капиталист средь стоящих рядком коттеджей. Вдруг он внезапно остановился, наблюдая совершенно дикую ,в его понимании, картину. Бабуля на веранде потрошила подушки, обновляя их внутренности. Хозяин был поражен самим фактом вытряхивания перьев из подушки. Решив, что это все не от хорошей жизни , он заговорил с бабкой: "Госпожа! Не желаете ли вы абрикосов?" Хозяин немного владел русским языком.
Бабка преодолев недоверие и сплюнув прилипшее к губе перышко, строго спросила: "Когда можно брать?"
"Да хоть сегодня. Собирайте. Буду рад."- ответил хозяин, подразумевая конкретно лишь одну бабкину "неблагополучную" семью. После чего он умиротворенно, с чувством мецената , подарившего картину музею, удалился.
А вот бабка наоборот, потеряв покой ,рывком бросилась на проволочную ограду и заголосила соседке: "Быстро бери ведра! Разрешили собирать абрикосы! Сегодня!"
Призыв был услышан многими. Улица загудела , как потревоженный улей. Волна нездорового ажиотажа накрывала старых и малых, а так же тружеников , неспешно возвращающихся с работы. Сдерживаемый приличиями инстинкт халявной наживы, наконец то выбился наружу и животным образом охватил 105 мирных семей репатриантов. Быстро выяснилось, что у многих нет достаточно ведер. Это никого не остановило. Пригодилась, еще не пропавшая, русская смекалка. Первой ласточкой промчалась девочка с кастрюлей подвязанной на пояске. Новшество было оценено и взято в оборот. Бабкин сын, заняв выгодную позицию в центре улицы, стал раздавать страждущим крепкие веревки. "Парашютные" - с гордостью кричал он. "Я ими багаж вязал и сберег, не выбросил!" - приговаривал он, ловко прикручивая кувшин на тонкой талии жены соседа. Сын бабки - врач в прошлой жизни и дворник в настоящей - вновь почувствовал себя нужным людям. Совсем как в старые добрые времена, к нему выстроилась нервная очередь. "Мы им покажем!" -воодушевленно подогревал он народ. Хотя кому "им" и что "покажем" было непонятно.
А тем временем первые ряды жителей русской улицы, вонзились в тихую абрикосовую плантацию. Сзади подтягивались и подпирали вновь прибывшие.
Ведра и прочая посуда были наполнены молниеносно. Но уходить никому не хотелось, чувство удовлетворения упрямо не приходило. А деревья, как назло, все еще были усыпаны зрелыми плодами.
"Даваааай Коля!" - протяжно и грозно пронеслось над плантацией - "Снимай рубаху - в нее складывай!" Призыв был подхвачен не только Колей. Первыми разделись мужчины, за ними дети. Разухабившиеся мамаши срывали с себя косынки и ловко наполняли их оранжевыми плодами.
Полуголые дети развеселились и стали виснуть на деревьях. Послышался треск ломающихся веток. Ветки падали, их подбирали разгоряченные бабы, освобождая от абрикосов. Процесс становился отлаженным и неуправляемым одновременно. Постепенно приходило понимание, что происходит что то нехорошее. Удивительным образом это всех крепко сплотило.
К этому времени по городку уже поползли слухи, что на абрикосовой плантации творится неладное. Наряд полицейских машин немедленно выехал по назначению.
До мечущихся среди абрикосов жителей русской улицы, донесся звук сирен. Стало понятно окончательно, что дело плохо. Не договариваясь, все слаженно начали отступать, встав плечом к плечу и гремя посудой. Полицейские выскочили из машин и ужаснулись изуродованной плантации. Но это было ничто, по сравнению с представшей перед ними длинной цепью полуголых людей, с твердым взглядом и привязанной к телу кухонной утварью. Обе стороны напряженно замерли.
Солнце медленно садилось за горизонт, наступали сумерки.
"Разбегаемся небольшими группами в разных направлениях!" - протрубил голос, который недавно взывал Колю снять рубаху. А нам, бывшим советским гражданам, два раза повторять не надо.
Обалдевшие полицейские, с профессиональным интересом наблюдали, как организованно и четко, группируясь по 3 - 4 человека, полуголые люди разбегались кто куда. Полицейские решили, что перед ними хорошо обученный враг и начали преследование.
Я бежала вместе с мужем и соседкой Асей, крупной женщиной с болезненно - астматическим дыханием. Мы с мужем поддерживали Асю под руки. Бежали быстро. В голове проносились фильмы о войне. Ася стала задыхаться и зависать на наших руках. В подтверждении мыслям о военном прошлом, она заговорила как в кино: "Оставьте меня, я не добегу! Сами спасайтесь!"
"Ася! Лучше ведро оставь!" - крикнул на бегу мой муж. Задыхающееся Ася неожиданно резво ответила: "Сам оставь!" И вновь расслабленно повисла у нас на руках. Мы больных и раненных не оставляем, так что на улицу вбежали втроем и с тремя ведрами абрикосов. А там, оторвавшись от погони, метались целые семьи - мужчины с испуганными детьми на плечах и семенящими рядом мамашами. Но....все с абрикосами.
Семьи моментально растворились в маленьких коттеджах. На улице стало зловеще тихо, но не надолго. Тишину вновь пронзили полицейские сирены. Полицейские были злы и пошли по домам искать виновных. Но куда бы они не заходили, их ждала чудная идиллия: мирно читающий газету глава семьи, резвящиеся ребятишки, хлопочущая на кухне хозяюшка. Полицейских встречали гостеприимно , угощали щедро. Через несколько долгих часов, блюстители порядка удалились к себе в участок. Уходили молча, без задержанных, но сытые.
Лишь тогда, под покровом ночи, жители вытащили запрятанные абрикосы, начав дружно варить варенье. Весь остаток ночи все бегали, обмениваясь рецептами и одалживая сахар. И до самого утра над русской улицей, в маленьком израильском городке, стоял терпкий и душистый запах варенных абрикосов.