АЛУ ЗЕФ : Тыл, или психологическая адаптация, по-армейски

Продолжу свой цикл армейских воспоминаний, не знаю, почему сейчас вспомнились эти события, ну да ладно. Дело в том, что мне, в свое время довелось некоторое время прожить в тыловой части, так сказать, на своей шкуре испытать диссонанс между той армией которую я знал, и той, которую я увидел там – в тылу.
Кстати, тем, кто сейчас не прочитав дальше начнет писать комменты типа: «Афтар ты што ахуел? Да пихота рфала фсех дая я…», отвечу…хотя нихуя им я не буду объяснять, нормальным пацанам поясню, что этим своим текстом я ни в коей мере не намереваюсь оскорбить чувства тех, кто служил в глубоко тыловых частях, все, ну или практически все долг свой отдали там, куда Родина послала. Но я увлекся.
События эти произошли как раз после нашего памятного противостояния в ущелье, когда командование части вдруг решило, что для службы на передовой, мы еще не совсем адаптировались, сначала вообще обсуждался вопрос о переводе нас в другую часть, но ротный отстоял, и нас просто отправили на месячный карантин, подальше так сказать, от армейских стрессов – успокаивать, расшатанную в горах, нервную систему.
Сборы были недолгими, и уже через 2 часа после утреннего построения, на котором нам объявили, что о командировке, мы уже тряслись в нашем броннике по направлению к вертолетной площадке, а еще через час, летели в Россию.
На аэродроме нас уже ждала встречающая сторона. Критически нас осмотрев, рахитичного вида прапор, приказал построиться друг за другом, и, промямлив что-то нечленораздельное повел по направлению к ожидавшему ЗИЛу.
Часть встретила нас тишиной и покоем, только дневальный, видимо из молодых, раскрыв рот, разглядывал нашу форму. Прапор, подведя к курилке куда-то съебнул, оставив нас на произвол судьбы.
С тем особым отношением к солдатам со стороны офицеро-прапоровского состава, превалирующим в тыловых частях, мы познакомились практически сразу. Дело в том, что за неимением ничего другого, мы прилетели в наших горных комбинезонах, прошедших, вместе с нами, огонь, воду, медные трубы, и 200 метров по говну брасом, до них то и доебался, проходивший мимо старлей.
Началось все с того, что мы, не зная, неких нюансов, продолжали сидеть в то время, когда он, тупо уставившись на нас, зашел в курилку, немая сцена продолжалась где-то минуту, после чего старлея прорвало: «Вы что охуели товарищи солдаты?»орал он нам, находящимся в полной непонятке от его воплей, «Вы что блядь офицера не видите?», я, просканировав память, сообразил, и с криком: «Встать!», подорвался перед вопящим имбицилом, и началось:
«Кто такие? Кто старший? Какого хуя нарушаете форму одежды?». Сапер Серега, бывший на тот момент самым старшим по званию, попытался объяснить, что мы только прилетели, нихуя тут не знаем, а формы другой у нас нет, да и не было, да и вообще, быть не может, ввиду принадлежности к роду войск и отсутствием формы на складах. Ебать колотить, что тут началось… Старлей орал так, что у меня возникли опасения за свой слуховой аппарат, иногда переходя на визг, он рассказывал нам, что таких охуевших солдат, он не видел за всю свою службу, после чего, не увидев в наших глазах ничего, кроме искреннего удивления своим поведением, он, с воплем, я вас бля научу офицеров уважать, потянул нас по направлению к какому-то зданию, оказавшемуся в последствии штабом полка, в котором нам предстояло проходить карантин.
Дежурный по полку, седоватый майор, с подозрительно блестящими, видимо от систематического употребления алкоголя глазами, и огромным пивным животом продолжил вопли старлея, и с ходу, не мудрствуя лукаво, въебав нам по 3 наряда на работу, вне очереди, вызвал командира подразделения, в котором нам предстояло, в течении месяца тянуть лямку, познавая тонкости службы в строевой, а не боевой части.
Командир роты примчался почти сразу, в тот момент, когда ему позвонил дежурный, он как раз разъебывал рахита – прапора, за то, что тот проебал прибывший личный состав, т.е. нас, и полагал, что мы, одичавшие в горах, съебались с части. Так что весть о том, что мы обнаружились, он принял с радостью. Проведя нас до канцелярии, он начал с краткой вводной:
«Значит так, вы теперь, и на все время пребывания у нас в части должны запомнить следующее, это вам не ваш распиздяйский батальон, здесь у нас порядок, устав и все прочее, форму вам старшина сменит, если командир вас в этом тряпье увидит, мало того, что оно старое, так и еще неуставное(понятно – горный комбинезон стал вдруг неуставным, ебанутся) мне, а соответственно Вам – пиздец, в общем поняли, форму привести в порядок, подчиняетесь непосредственно командиру отделения, вы же рядовые все?»
Серега, как я понял, начавший терять терпение, не выдержал, и объяснил, что младшему сержанту мы с ним подчиняться никак не можем ввиду того, что сами, слава богу, сержанты, после этого , мы выслушали еще одну лекцию о том, что нам срочно необходимо привести форму в надлежащее состояние, подшиться, и обязательно надеть все знаки различия, мы так и не смогли объяснить, по каким причинам у нас на форме, только шеврон группы.
Наконец, нас оставили одних, в смысле в казарме, ожидать личный состав. Дневальный, и дежурный по роте сержант – контрабас немного описали особенности службы в части, после чего мы, мягко говоря, приуныли. С их слов получалось, что захерачила нас судьба – злодейка в до затылка уставную пехотную часть, да плюс к этому, командир, как оказалось на предыдущем постороении, объявил о нашем приезде фразой, что мол к нам на месяц едут расслабленные разведчикик, их надо привести в чувство, в общем перспективы у нас были охуеть какие радужные. Наше тягостные размышления были прерваны шумом на лестнице, это, с разгрузки угля, вернулся личный состав, во главе со старшиной, которого нам описали как конченного садиста, и чуть ли не людоеда.
Внутренне напрягшись, мы уставились на дверь.
To be continued