Городской Житель : Записки раввина. 1. Гурген

Как всегда, посетитель возник из ниоткуда. Самого появления в моем кабинете уже достаточно, чтобы испугаться посетителя. У меня нет секретаря, перед посещением люди обычно не обременяют себя звонком, а вахтеры весьма доброжелательны к любому пришедшему. Короче говоря: ко мне на приём может попасть кто угодно. Чтобы хоть как-то снизить риск, я стараюсь присутствовать на рабочем месте как можно реже и скрывать это присутствие по возможности тщательней.
Также в кабинете всегда работает видеокамера и все пишет в облако, а в верхнем ящике рабочего стола лежит газовый пистолет. Кто-то из моих коллег попадался на видео из собственного кабинета за весьма пикантными деяниями, но я уже не в том возрасте, чтобы творить такие непотребства. Конечно я волнуюсь, что в нужный момент отключат электричество или интернет. Или заблокируют очередной айпишник. А может следователь не додумается, как найти видеофайл, чтобы покарать моего обидчика по всей строгости закона. Но я вообще тревожный. Все умные люди такие.
(Возможно мне надо писать без матов и если читатели это посоветуют, я постараюсь. Но пока, мат кажется мне очень аутентичным в этих заметках, потому что уж он точно не является художественным вымыслом, как некоторые сюжеты и герои.)

Увидев очередного гостя, я незаметно приоткрыл ящик и убедился что пистолет под рукой. «Б...ь, надо этим тупым с...м сказать, чтобы не пускали сюда абы-кого так, без предупреждения!» Блюдя реноме, я не ругаюсь матом вслух прилюдно, поэтому использую каждую возможность выругаться мысленно. Можно даже сказать, что весь мой внутренний диалог состоит в основном из мата. Иногда я даже широко улыбаюсь, представляя диссонанс между моим чином, внешним видом и мыслями. Вот бы люди ох...и. «П....ц!» - я еще раз осмотрел вошедшего и оставил правую руку под столом на рукояти пистолета, а левой добродушно махнул на стул, который стоял точно на траектории выстрела.
Парень вполне мог оказаться мусульманским террористом и мне хотелось выстрелить еще до того, как он начнет кричать «аллах акбар» и подтвердит подозрения. Но обворованный клофелинщицей израильский турист может внешне совсем не отличаться от воображаемого стереотипного террориста. Турист может быть даже больше похож на террориста, чем террорист сам на себя. Да и газ так долго выветривается из помещения, в общем я не стал стрелять.
Молодой человек был чернявый, кучерявый и безумно кареокий. Любого своего посетителя, я бы с радостью встречал возгласом «Какого ..я вы беспокоите мое интровертское спокойствие?!» Причины, по которым люди посещают раввинов и, как я подозреваю, остальных священнослужителей, обычно настолько идиотские, что не стоят нарушения комфортного одиночества. А в тех редких случаях, когда к нам обращаются по адресу, обычно уже ничем не поможешь.
Посетитель говорил по-русски коверкая и слова, и синтаксис, но совсем не забавно. Так что в этот раз придется воздержаться от диалога, так необходимого в любом литературном произведения, для разжижения строки. В дальнейшем я постараюсь отдавать предпочтение авторской, а не косвенной речи.
Парень приехал из Армении, но не был армянином, кажется такое бывает. Евреем он тоже не являлся и для моих посетителей это тоже довольно типично. Как обычно он хотел от меня того, к чему раввины никакого отношения не имеют. Я еще долго буду описывать этих героев, но Гурген стоит на вершине хит-парада по нелепости своей просьбы.
Гурген очень эмоционально рассказал мне о том, что «армянская армия его предала», не вдаваясь в подробности как именно. "Родина всегда тебя бросит, сынок". «А поскольку израильская армия славится тем, что ценит своих солдат», Гурген хотел бы служить именно там.
Иногда я жалею что не являюсь православным священником. Во-первых: это намного прибыльней. А главное: мне кажется, что если батюшка в ответ на глупую просьбу, не сулящую мзды, сразу пошлет на ..й - никто этому не удивится и в газетах писать не станет. Про раввина могут написать даже если он просто сходит в бордель. Об одном нашем писали. Если бы я был католическим священником, я мог бы, наверное, изгнать Гургена, погладив его по коленке. Хотя про ребят из Армении разные слухи ходят. Будь я имамом, просьба Гургена была бы по адресу - я бы просто отправил его в ИГИЛ и ..й с ним. Но я был раввином.
В каждом посетителе я стараюсь рассмотреть не его страдающую душу, а провокатора от спецслужб и в Гургене при моем богатом воображении видел сексота без особого труда.
Но тяжело победить воспитание и собственную застенчивость, поэтому полчаса я искал в интернете информацию о волонтерской службе иностранцев в ЦАХАЛ.
Конечно меня можно считать трусливым снобским чмом, но любой человек, который хочет служить в любой армии, вызывает у меня непонимание. Пусть даже в израильской армии. Готовность стрелять в живых людей, которые скорее всего лично тебе ничего плохого не сделали, ради интересов тех людей, которые точно сделали что-то плохое лично тебе? Разве это не признак незрелости разума? А этого я терпеть не могу.
Очевидно, я ничем не мог помочь Гургену. Мои намеки и прямые высказывания отлетали от его офицерской бронированной чести. Когда ты не можешь помочь человеку и не можешь послать его, куда тебе хочется, надо посылать его в… посольство! Израильское посольство устоит перед любыми неожиданностями, а молодого сумасшедшего армянского офицера оно даже не заметит. Ну хотя бы потому, что шансы попасть вовнутрь у Гургена невелики.
Я распечатал Гургену контакты посольства и мы мило распрощались.
Больше Гургена я не вспоминал, хотя недели две после нашей встречи ждал звонка или вызова куда положено и корил себя за то, что сам не позвонил им или хотя бы не написал в вотсап.
Где ты сейчас, Гурген?