Scazatel : Изнанка жизни 1

Прежде чем спуститься в подвал, Саня как бы невзначай оглянулся. Нельзя было допустить, чтобы за ним вдогонку увязалась Танька или, что еще хуже, ее сварливая мамаша. Жуть, какой они могут поднять шум, если поймают его на горячем. Разумеется, они сразу доложат обо всем его отцу, и тот спустит с Сани три шкуры. Не смягчит наказание даже то обстоятельство, что сегодня у мальчугана был День Рождения. В этот жаркий душный день уходящего лета имениннику исполнилось десять лет.

Несмотря на столь юный возраст, Саня прекрасно понимал, что если он все же «засветился» там, возле подъезда, то сейчас у него есть последний шанс отшутиться перед Танькой, либо ее мамашей. В подвале пути назад уже не будет.

Убедившись, что следом за ним никто не идет, не бежит, уяснив, что сработал чисто, он открыл запертую на ключ дверь и быстро зашагал вниз по армированным бетонным ступеням. С собой он нес джутовый мешок для картошки, в котором дернулось что-то живое.

Подвал с двумя входами в виде громоздких бетонных надстроек, выложенных бледно-желтой керамической плиткой, представлялся Сане самым мрачным, но при этом необъяснимо-притягательным из всех мест, где ему когда-либо приходилось бывать. Здесь было несколько параллельных ветвей коридоров, запутанно сообщающихся между собой, как в лабиринте, и около сотни спрятанных за закрытыми дверьми кладовых комнат.

Пролегал подвал вдоль пятиэтажного дома, где родители Сани три года назад получили квартиру. Кладовые комнаты, каждая площадью по шесть квадратных метров, были справедливо распределены между жителями новой пятиэтажки и достались далеко не всем.
К примеру, Саниному отцу – производителю работ на стройке, одна из таких комнат полагалась, а вот Танькиной мамаше, работающей уборщицей в кинотеатре – нет.

Иногда, попивая холодное разливное пиво после трудового дня, отец рассказывал Сане, немного привирая, о том, что во избежание срыва плана, его бригада за один день выложила плитами всю крышу подвала. И еще о том, что это сооружение, по его мнению, является самым натуральным архитекторским недоразумением.

- Ты только представь, сынок, на месте этого несуразного подземного бункера (так он называл подвал) мог стоять еще один дом, такой же высокий, как наш, или еще выше. И в квартире с окнами напротив обязательно поселилась бы молодая красивая женщина с маленькой милой дочкой, которая однажды, а чем черт не шутит, стала бы тебе женой, - фантазировал он, подливая пиво из трехлитровой бутыли в бокал. – Но эти умники из архитектурно-строительных институтов спроектировали все иначе. Эх, забрать бы у них карандаши, да пальцы по самые локти отрезать! – он сделал большой глоток пива и, поостыв, добавил. – Нет, с другой стороны они, конечно, правы. Ведь не будь у нас здесь отдельной кладовой, где бы мы картошку с морковкой хранили, а? Тебя спрашиваю, двоечник, - он легонько толкнул сына пальцем в бок и тот в ответ безмолвно пожал плечами.

– То-то же. Но, знаешь, все равно обидно за нерациональную застройку городской территории.

Ребятишки из ближайших новостроек облюбовали бетонную площадку-крышу подвала с металлическим турникетом по периметру и двумя дюжинами укрепленных кирпичной кладкой вентиляционных грибков. Зачастую после школы они устраивали там игрища, в которые Саню не звали. Для сверстников он был изгоем. Впрочем, участвовать в их шумной и нелепой беготне он и сам не желал.

У Сани в связке было два ключа - один ключ от дальнего входа в подвал, если идти со стороны их подъезда, второй ключ от кладовой. Мальчуган никогда не понимал, чем плохо спускаться в подвал с ближнего входа. Отец объяснял, что лучше большую часть пути пройти там, где есть солнечный свет, но Саня не принимал отцовской истины, ему нравилась подвальная сырость и тьма.

Спустившись в подвал, Саня ощутил уютную прохладу, которая сразу придала ему решимости и укрепила в вере. Он больше не сомневался в том, что все делает правильно. Он свернул налево. Быстро прошел десять метров до узкого прохода между двумя соседними ветвями коридора. В мешке снова что-то дернулось, на этот раз сильнее. Взяв мешок крепче, Саня вполсилы ударил им об угол стены.

- Потерпи, скоро придем, - тихо прошелестел он и юркнул в черный проход.


Во второй ветви коридора оказалось совсем темно, словно она, вопреки плану постройки, пренебрегая всем известным законом гравитации, отвесной норой уходила вниз. С некоторых пор тусклый солнечный свет перестал проникать сюда сквозь небольшие вентиляционные каналы в потолке. Причина, скорее всего, была в хулиганской выходке местной ребятни. Забавы ради малолетние озорники, безобразничая на крыше подвала, могли засорить вентиляционные каналы сломанными ветками тополей или же найденными на площадке для мусора кусками пенопласта, поверх которых услали что-то вроде ветоши из старой школьной формы и пионерских галстуков. Но, возможно, причина крылась в ином. Быть может, как предполагал Саня, и у него имелись на то основания, вентиляционные каналы вовсе не были засорены, но сам подвал отторгал солнечный свет.

Здесь, в тишине и во мраке, вкрадчивый, сложный для восприятия многочастотный шум Космоса, который время от времени слышал мальчуган, звучал отчетливее и… иначе. Подвал каким-то удивительным образом трансформировал шум в спокойный твердый, хоть и мальчишеский голос. Так полагал Саня. Обращаясь к нему, голос монотонно повторял простые команды, которые, разумеется, следовало выполнить как можно скорее.

Саня еще раз свернул налево. Едва касаясь свободной рукой стены, он прошел во тьме несколько метров, отсчитывая дверные проемы. Ему нужна была четвертая по счету кладовая комната. Их комната. Остановившись у нужной двери, мальчуган вставил в замочную скважину ключ. Попал не сразу – пришлось повозиться. Замок открылся с небольшим усилием. Саня дернул дверь на себя - та озлобленно заскрипела.

Спустя мгновение он зашел в кладовую, где сразу наткнулся на порожний деревянный ящик. Подвинув ящик дном к стене, взобрался на него и на ощупь нашел выключатель, к которому с пола дотянуться еще пока не мог. Мешок в его руке внезапно стал раскачиваться маятником. Включив свет, Саня бойко спрыгнул на пол, швырнул мешок в дальнюю стену, и притворил дверь, на которой был наклеен большой календарь с карикатурно нарисованными персонажами из фильма «Спортлото-82».


Саниной матери в отличие от него самого очень нравился этот фильм. Мальчуган хорошо запомнил как долго, и невыносимо нудно тянулись минуты, когда они всей семьей после премьеры, по просьбе матери, остались на повторный сеанс.

На следующий день, случайно увидев продававшийся в киоске «Союзпечати» календарь с героями из полюбившегося фильма, она не смогла удержаться, чтобы не купить его, как напоминание о вчерашнем навеянном романтическом настроении.

В том же киоске она купила и сразу заполнила два лотерейных билета, наивно полагая, что выиграет, и даже не подозревая о том, что жизнь ее саму вот-вот разыграет в лотерею.
Сколько бы ни сопротивлялся отец, ему не оставалось ничего иного, как повесить календарь на стену в прихожей в ущерб интерьеру, подобно пугалу среди золотистых подсолнухов, изображенных на недавно поклеенных обоях.

За год на некоторых числах календаря появились различные приписки: крестики, галочки и прочие знаки, включая загадочные красные окружности, еще весной наведенные матерью вокруг пяти идущих подряд дней июля, когда отцу заблаговременно нужно было определиться с датой поездки на море.

В конце года, когда календарь стал практически бесполезен, отец снял его со стены, и хотел было выбросить, но мать вовремя упредила. Настояла, чтобы наклеил его на дверь в кладовой комнате, пригрозив, что иначе в жизни туда больше не спустится. Отец хоть и возмущался для виду, но прихоть жены как всегда выполнил.

На пустующую стену в прихожей вскоре повесили совершенно безобразную с точки зрения Сани копию картины какого-то нидерландского художника, которая, впрочем, весьма удачно вписывалась в интерьер.


Электрический свет ослабил громыхавший отовсюду голос до шепота, кисельно переливающегося по внутренней поверхности детского черепа. Из упавшего на пыльный пол мешка робкой тенью выскочила черная кошка с белой шерсткой на кончиках лапок и грудке. Обретя мнимую свободу, пленница бросилась зигзагами наутек, но, быстро уяснив, что находится в замкнутом пространстве, обреченно забилась в дальний левый угол, припала к полу за ящиками с картошкой.

Это была кошка Таньки. Чересчур доверчивая и очаровательная, с незамысловатым прозвищем – Мурка.

Танька выклянчила кошку у Деда Мороза в подарок на Новый Год. Заочно заключила с ним сделку за минуту до того, как случайно разбила елочную игрушку и осколком порезала палец в кровь. Взамен по наставлению матери пообещала, что будет учиться в школе на одни пятерки, чтобы можно было легко поступить в любой институт и в дальнейшем стать большим всеми уважаемым человеком.

По странному стечению обстоятельств, в тот же день, подметая в кинотеатре после очередного сеанса фильма «Спортлото - 82», Танькина мамаша наткнулась веником на черный клубок, в котором, ахнув, признала мертвого котенка. Посылая ворчливые проклятия неизвестному, с ее слов «больному ублюдку», принесшему трупик котенка в кинотеатр, а заодно и всем тем негодяям, которые заплевали пол между рядами сидений лузгой, она небрежно смела бездыханное тельце в совок и высыпала вместе с мусором в ведро. Она ахнула снова и театрально прижала ладони к щекам, спустя четверть часа, когда услышала тихий жалобный писк из ведра.

Так у Таньки появилась Мурка. Первое время она поила несмышленую кроху с ладошки молоком. Привязывала фантики от шоколадных конфет на капроновые нити и, играя с Муркой в кошки-мышки, незаметно сама все сильнее привязывалась к ней.

Свою часть сделки Танька не выполнила – учебный год закончила троечницей, за что мамаша частенько пугала ее тем, что Дед Мороз однажды заберет кошку назад. Но мировоззрение Таньки за последние месяцы претерпело существенных изменений. Она повзрослела и больше не верила в новогодние и вообще в какие бы то ни было чудеса. Но лишь до поры.

Сегодня у Мурки был королевский завтрак. Ей почти целиком достался крупный жареный окунь. Наевшись вдоволь, она по обыкновению попросилась на улицу. Шаркая тапками по полу, Танькина мамаша неохотно подошла к двери и со словами: «чтоб ты издохла», выпустила кошку. Больше она ее никогда не видела.

На улице Мурка первым делом посетила песочницу. Затем пробежалась вокруг дома, разогнав у площадки для мусора совсем потерявших страх жирных голубей. Вернувшись к подъезду, она запрыгнула на скамейку, ловким взмахом лапы поймала и съела пролетающую мимо крупную черную муху, а после задремала в располагающей ко сну уютной тени дома.

В это время отец поручил Сане спуститься в подвал за картошкой, снарядив его мешком и связкой из двух ключей. Батя решил пожарить картошку с салом, накрошить салат из лука и помидоров, нарезать толстыми дольками копченую колбасу и выпить по-тихому водки за здоровье сына.
Праздничный торт, поздравления, хлопушки и воздушные шары – все это было неуместным, поскольку Санина мать лежала в больнице при смерти. Хирург разрезал ее, посмотрел, покачал головой и стал скороспешно зашивать. Сказал, что уже слишком поздно, что шансов на спасение не осталось.

Саня навестил мать в больнице позавчера утром. Отец привел его попрощаться. После безуспешной операции она ссохлась и пожелтела как мумия. Казалось, живыми были только ее глаза, в которых застыли слезы. В душном зловонии больничной палаты, глядя на гниющую изнутри мать, сердце которой все еще боролось за жизнь, Саня впервые осознал, что слышит шум свыше.

Сначала он, было, решил, что это жужжание мухи, истерично бьющейся об оконное стекло. Он подошел к широкому окну, отодвинул пыльную тюль и действительно увидел крупную черную муху. Прижал ее большим пальцем и старательно раздавил, волнистой линией размазывая проступившую прозрачную слизь по стеклу. Но шум не стих. Саня убрал от стекла палец, с любопытством рассматривая прилипшие к нему крохотные лапки, покрытые мельчайшими щетинками, а раздавленная им муха немощно упала на подоконник.

Вскоре шум исчез, но вернулся снова, когда солнце спряталось за горизонт. На этот раз он подобрался ближе, обволакивая, завлекая, выкорчевывая детский страх, вселяя веру в то, что на первый взгляд казалось невозможным. Еще до того, как Космос уставился на Саню множеством удивительных мерцающих глаз, он понял, что знает, как можно спасти жизнь матери.


Обстоятельства складывались наилучшим образом. Выйдя из подъезда, Саня увидел дремавшую на скамейке соседскую кошку и решил действовать без промедления. Он подошел как можно тише, но Мурка все равно услышала сквозь чуткий сон его шаги и приоткрыла глаза. Заметив, что она проснулась, мальчуган ласково погладил ее по черной бархатистой шерстке, а затем, когда она одобрительно замурчала, накинул сверху джутовый мешок.

Инстинкт самосохранения Мурки позволял желать лучшего. Оказавшись в мешке, последующие несколько минут она вела себя на удивление спокойно, словно была убеждена в том, что живущий по соседству тихий мальчуган, который однажды угостил ее вкуснейшими колбасными обрезками, не может причинить вреда. Занервничала, заерзала кошка, уже в кладовой, откуда выбраться обычным способом не представлялось возможным.

Саня окинул кладовую ищущим беглым взглядом. Слева на стене находились навесные полки из досок. На них стояли пустые покрытые паутиной бутыли, в которых по обыкновению в это время года должны были храниться консервированные огурцы. На нижней полке лежал завернутый в брезент штатив для непонятного по назначению прибора - нивелира. В ближнем левом углу пылились грабли, ведро и лопата. В ведре еще с весны Санина мать оставила щетку для побелки деревьев. Вдоль дальней стены в баррикаду были выстроены ящики с картошкой, рядом с ними беспорядочно громоздилось несколько ящиков пустых.
Справа стоял верстак, на нем находились слесарные инструменты и всякий хлам, включая алюминиевый спортивный кубок – почетную награду за первенство в толкании ядра в городской спартакиаде, обладателем которого отец Сани стал еще в студенческие годы, забрав его у призера – тогдашнего соседа по комнате в общежитии за долги в преферанс. Здесь же, на верстаке, лежала искомая деревянная коробка из-под шахмат. В ней вместе с гаечными ключами и плашками должен быть спрятан остро заточенный нож с рукоятью обмотанной синей изоляционной лентой. Саня открыл коробку и ухмыльнулся, убедившись, что все так и есть.

Взяв нож, он неспешно подошел к баррикаде из ящиков. Дотянуться к спрятавшейся за ними кошке не составляло особых усилий. «Убей-проверь, убей-проверь» - кисельно переливался шепот по внутренней поверхности детского черепа. Саня схватил Мурку за холку и потянул на себя, а она, гибко извиваясь, сумела вырваться и вцепиться ему в руку когтями. Но ее когти не представляли серьезной угрозы, поскольку Танькина мамаша регулярно по воскресеньям стригла их канцелярскими ножницами.

Почувствовав боль, Саня импульсивно ударил Мурку ножом в заднюю лапу. Кошка взвизгнула, ослабив хватку. В этот миг Саня отбросил ее в сторону. Оказавшись на полу, Мурка запрыгнула на нижнюю полку и притаилась в узком пространстве между стеной и брезентовым свертком. Взглянув на покрасневшие следы-полосы от ее когтей на предплечье, Саня ядовито улыбнулся. Он присел на корточки напротив Мурки, направляя на вытянутой руке в ее сторону нож, игриво вертя, поблескивая лезвием. В ответ кошка зашипела, рассекая взмахом лапы воздух, словно демонстрируя готовность отразить нападение.

- Не бойся, я не сделаю тебе больно, - неожиданно сказал Саня. Он убрал нож, встал и подошел к двери. «Убей-проверь, убей-проверь», - настойчиво повторял в его голове тихий мальчишеский голос.

- Беги домой! Беги, пока я не передумал, - громко приказал он пленнице, приоткрывая дверь.
Для большей убедительности он достал из ведра измазанную известью щетку и швырнул ее в сторону противоположную позиции, занятой кошкой, а именно - в верстак. Щетка ударилась о кубок, занимавший почетное место на краю верстака. Кубок звонко упал на пол, что послужило сигналом к побегу.

Мурка спрыгнула с полки. Стараясь не ступать раненной лапой, она поковыляла к черному зеву приоткрытой двери, мимо юного мучителя, которому, казалось, теперь только и было нужно, чтобы она поскорее исчезла из виду, растворяясь в густой темноте коридора.

Саня даже не смотрел на нее, он смотрел на кровавую вязь, вьющуюся за ней следом. Но едва кошка ступила на порог, как Саня ударил ее дверью, что было силы. За долю секунды до того, как Мурка отчаянно жутко, совсем не по-кошачьи закричала, ему показалось, что он услышал, как захрустели ее ломающиеся ребра. Или так мог хрустеть позвоночник?

Придерживая дверь, он схватил прижатую к дверной коробке кошку за холку. На этот раз взял крепче, чтобы она, чего доброго, снова не вырвалась и не вцепилась в него, пусть коротко остриженными, но все ж когтями. Впрочем, теперь Мурка совсем не сопротивлялась, она лишь судорожно подергивала лапами и прерывисто хрипела.

Внезапно Сане стало жутко не по себе от осознания того, что он собирался с ней сделать. Но голос, твердый мальчишеский голос, звучащий в его голове, велел не бояться и, повинуясь ему наперекор проклюнувшемуся детскому страху, Саня хлестко швырнул кошку на пол в центр комнаты. А она, упав как тряпичная игрушка, вдруг собралась с силами и неспешно поползла в сторону навесных полок, вероятно, намереваясь забраться на самую нижнюю из них и затаиться в узком пространстве между стеной и брезентовым свертком. Спрятаться так хорошо, что юный мучитель ее никогда-никогда не нашел бы. Она ползла и хрипела, пуская кровавые слюни, и вздрагивала всякий раз, когда Саня легонько колол ее в спину ножом.