Васёк : СЕРЫЙ БЕТОН

Наконец-то догадались перекрасить стены дома в светло-коричневый цвет. До этого он был цвета праха (или пепла из крематория). С перекраской лучше не получилось. Вышло облезлое одеяло с разноцветными полосами.

С переездом в этот дом кончилось моё безрассудное детство. С пяти лет дом взял меня в своё нутро и стал шлифовать бетонными стенами. И он «сделал» меня на всю жизнь. В моих снах он останется неуклюжей громадой из двадцати пяти подъездов и трёх дворов, не считая заднего и прилегающей «церковки».

Пройти из дома до девятнадцатой школы на Софийской набережной было подобно Ледяному походу. Только там шла Добровольческая армия. А здесь мы - в школу сквозь утренний промозглый ветер, таща портфель с учебниками, тетрадями, пеналом и обязательным пакетом с бутербродами. Матери снабжали нас ими, особенно те, которые не могли обеспечить достаточной суммой денег для обеда.

Парадная лестница в школе в отличии от другой, обычной, была сакральна, недоступна для простых учеников, и имела гладкие перила с балясинами, красную ковровую дорожку. В подсвеченной нише стояла белая, как сахар, большая, выше человеческого роста, фигура вождя. Лестница наверху выводила на площадку с тяжелой темной дверью в кабинет директрисы. Попасть в кабинет означало выслушать, стоя, долгий страшный выговор. Это был способ подавления.

Шлифовка продолжалась и здесь, в школе. Писали первые слова: «МА-МА», «РОДИНА». Учили правило «ЖИ-ШИ» пиши через «И». «Волга впадает в Каспийское море». И пересказывали друг другу смешную расшифровку названия - РСФСР: «Ребята, смотрите, Федька сопли распустил». Ну, и один из важнейших заветов: «Отдать жизнь за Родину – это высший акт героизма». Эти герои «висели» на специальной доске. Школа была имени Белинского. А пионерская организация имени Зои Космодемьянской.

Такое детство я вспоминаю с ужасом. Но большинство одноклассников улыбаются, припомнив юные годы. Одна из любимых шуток Сашки, казаха по национальности, всегда была: «разгром антипартийной группы Молотова, Кагановича, Маленкова и примкнувшего к ним Шепилова». Эта фраза произносится им с улыбкой до ушей. При этом его раскосые глазки радостно сияют.

Но главное, всё-таки были стены, эдакая наждачная поверхность с крупными ячейками. До сих пор, когда прохожу мимо, весь ужас и сентиментальные эпизоды детства всплывают в памяти.

1 ЭПИЗОД
Этот дом постоянно бил меня. До синяков, до лкрови, до ран, как будто за что-то наказывал. Лицо мое имело четыре шва, зашитых хирургическими нитками. Сейчас конечно, почти незаметных. На переносице, на правой брови на верхней губе. Ещё – рваная рана между большим и указательным пальцем правой руки.
Помню, я принёс рваную руку с дырой, как адский сосуд сатаны, и запачкал кровью звонок на двери квартиры. Мать открыла дверь и привычно потащила меня в дежурную амбулаторию. Привычно, потому что это была четвёртая рана.

2 ЭПИЗОД
Один известный садист Ю., старше где-то классов на шесть, затащил меня в заднем дворе в клетку для хранения стройматериалов и стал мне выкручивать по кругу нос, пока тот ни опух. Без всякой причины или вины с моей стороны. Я пожаловался отцу. Отец повёл меня вечером в квартиру семьи Ю. Он сразу понял куда идти.

Страшный здоровенный отец Ю. при всех спросил меня, кто это сделал. И указал на двух сыновей. А те были близнецы. И я честно сказал, что не знаю. Они же были на одно лицо. Их отец выразительно посмотрел на моего и нам пришлось уйти ни с чем.

Повзрослев, я узнал, что отец Ю. во времена сталинских расстрелов работал палачом. Ну, и, естественно, имел квартиру в Доме на набережной напротив Кремля. Все взрослые в том доме знали об этом, а я узнал и осознал это позже.

Вообще, моё школьное детство сопровождалось ещё непонятными мне фамилиями: Каганович, Микоян, Орджоникидзе, Цюрюпа, Фотиева, Ногин, Лепешинский, Серафимович. Внуки этих людей учились рядом со мной в школе, гуляли по нашим дворам.

3 ЭПИЗОД
Москва-река это было любимейшее место у нашего дома. Даже бетонные стены выглядели не такими мрачными, когда мы, детьми, шли для своих игр на набережную или возвращались с неё домой. Гранитные бордюры и ступени пристани как бы являлись продолжением дома. Шляться вдоль реки, ничего не могло быть приятнее? И летом, и зимой. Слева потягивает шоколадным запахом с фабрики.
Летом «трамвайчики» с ужасно интересными выносными трапами, канатами, которые цепляли за кнехты, сам пахнущий краской и горючим пароходик, в котором важным местом был буфет у основания капитанской рубки.

Весной как-то приехала киногруппа и нас, принятых в массовку, переодевали в одежду военного времени, и мы толпились как раз между домом и пристанью.
Кстати, одну из ран, а именно на правой брови, я получил, споткнувшись на лестнице пристани.

Зимой случилось такое приключение. К пристани был причалена баржа, такая железная лохань. А нам, ребятам глупым, надо было обязательно на ней позабавиться. Толкали баржу от пристани, прыгали на неё, пока она доходила до крайней точки натяжения каната и сама ползла назад. И один парень-одноклассник, да не просто парень, а внук Лазаря Кагановича, свалился в проём между пристанью и баржей.

Я ногой упёрся в край баржи, не даю ей внук зажать. А тот плавает на поверхности, шубе раздулась по воде. Да он ещё шутить ухитрялся, мол, начинается оледенение. Третий парень побежал к дому, нашёл, какого-то работника по подъезду и тот вытащил нашего бедолагу. Идём обратно, зима, а с него вода льёт ручьями.

4 ЭПИЗОД
А учителя наши, бравые шлифовщики юных душ, были, как на подбор, своеобразные. Литератор, для своего времени знаменитый – учебник написал – имел биографию яркую. Москвич с рождения, еврей (не без этого), в войну организовывал добровольческие группы, окопы рыли на подступах к Москве. Любил шутки-прибаутки. Если кому тройку ставил, то с печальным выражением лица, словно кислый лимон съел, приговаривал: «Ну, что это! Троечка… Если бы этот письменный стол умел говорить, то и он сумел бы ответить на троечку…».

Историк, ярый любитель путешествий в экспедициях, часто применял театральные эффекты. Как-то на собрании учеников школы в актовом зале закатил такую речь. «Всем известны слова Владимира Ильича Ленина, сказанные молодежи на съезде РКСМ: Учиться, учиться и еще раз учиться! Так вот, Ленин никогда этого не говорил…» Эффектная пауза. Надрессированные ученики и другие учителя изумленно молчат. И… историк торжественно заканчивает: «Он говорил, учиться коммунизму!». И ещё так, по-ленински, делает рукой вперёд, подтверждая сказанное.

Химичка пугала всех сумасшедшими вытаращенными глазами, трясла прической «вшивый домик», когда была недовольна плохим ответом на уроке. И приговаривала: «Петров, ты-ииии что?!»

Математик любил острить. Когда в начале урока он записывал на доске много формул, все настороженно с опаской спрашивали: «Алексей Алексеевич, а что мы будем писать контрольную?» Тогда он оборачивался и с очаровательной улыбкой опытного артиста чётко произносил: «Нет. Мы будем пить чай с пирожными».

Председатель родительского комитета Сан Саныч был отцом одного нашего одноклассника и, между прочим, комендантом Кремля. Это вам не хрен с маслом. На работу через мост ходил, значит. Тоже хохмач был, ну, приколист. (Какие-то взрослые подобрались у нас весельчаки). Так он, когда у него время спрашивали, глядел на наручные часы и так скороговорочкой: «Жид, жид, жид, жид по верёвочки бежит. Без пяти два». Ну, что ты с ним делать будешь, забавник! Он ведь в Кремле работал и нас его бытовой антисемитизм не удивлял. Ну, тех, кто понимал, что это такое.

И особо яркой личностью была физичка Тамара Ивановна. Женщина средних лет. Бабочка в соку. Лицо красивое, круглое. Сама вроде казачки. Такая Аксинья из “Тихого Дона”. Вела уроки спокойно, говорила значительно. Бывало, сделает паузу и смотрит с каким-то подтекстом. С каким, я сначала не понимал. Потом доходить стало. Раз говорила, потом замолчала и смотрит на кого-то. И спокойно так: “А свистеть не надо. Тут таких нет. Чтобы им свистеть”. И молчит с тонкой улыбочкой. Стало понятно, о чём она. О том, что здесь гулящих бабёнок нет. А свиста я, кстати, и не слышал. Все парни (а это 9-й класс) просекают и ухмыляются, как самцы.

И вот так она нас учила. Сынок у неё был забавный, лет шести. Прибежит на урок к мамке, всегда внезапно, попросит что-нибудь и убежит. Толстенький такой. На мальчишку похож из фильма “Жмурки”. Который сын Никиты Михалкова.

И был у нас выпускной вечер. Но не наш, а 11-го класса. Мне ребята рассказали. Все было как обычно. Выпили, потанцевали, поблевали. И Тамара Ивановна зашла в туалет, где парни обычно курят. У учителей такая манера была – врасплох ребят застать и отчитать за курение.

Ну, она и зашла. И как-то так получилось, что парни сняли с неё трусы и она … ну, вы понимаете… у каждого приняла экзамен по физике мягких тел. Вот это учительница! Настоящий педагог. Подходит к ученик7ам не с ремнём, а с лаской, с любовью.

5 ЭПИЗОД
Девочки в нашей школе. Несмотря на серьезную шлифовку в Звездочках Ильича, в пионерии, в комсомоле; молодое брало своё. Просыпались томления и страсти в нашей школе совместного обучения. Внимательно, дотошно изучались изгибы девичьих тел, особенно на уроках физкультуры. Не забыть нам забегов на 400 метров вокруг сквера на площади Репина. Не избегли девочки касания мальчишеских рук до юных грудок во время катания с зимних горок в первом дворе, то есть в ближнем к Москва-реке.

Случались и длительные связи пар. У меня такого не было. Никакого в ту пору не было.
А приятели Борька и, особенно, Лёха из старого дома, что ближе к Стрелке, решительно шли на абордаж. Однажды они уговорили нашу одноклассницу Инну съездить с ними на Ленинские горы. Инна была красотка цыганского типа. Короче, пушкинская Земфира. Когда её чёрные глаза чуть туманились от фривольной мысли, а тонкие губы змеились в манящей улыбке, это было неотразимо. Я откровенно завидовал двум приятелям.

Но потом оказалось, что случилась осечка. Когда на фоне весенней Москвы на холме ребята приступили к раздеванию дамы, она вдруг странно, громко и мучительно завыла. Что-то её останавливало. Парни струхнули от неожиданности и мгновения любви и страсти не состоялись. А Инна и вправду была самая эротичная в классе. Жаль, что потом наши пути никогда уже не пересеклись.

6 ЭПИЗОД
Злодейский персонаж сын палача Ю. не оставлял меня в жизни. Один раз, когда я был еще совсем юн, Ю., катаясь на катке во втором дворе всячески демонстрировал свою лихость. Вставал на носки коньков, легендарных «гаг»; орал на английском начало американской песенки про «Чучу» Глена Миллера, услышанную в трофейном фильме «Серенада Солнечной долины».

Я гулял в том же дворе с санками и тоже хотел быть крутым. Прыгнул из положения «стоя» грудью на санки и разбил жесточайшим образом переносицу об алюминиевую рейку спереди санок. Ясное дело, амбулатория, зашивание раны нитками.

7 ЭПИЗОД
Но даже после школы, когда мы были примерно, тридцатилетними, и я уже жил в другом районе, мой школьный приятель Андрей оказался в одной пьяной компании с Ю. Тогда у Андрея был сложный период. Старший брат погиб под колесами дально6оя, отец умер от рака, мать со вшитым стимулятором сердца нуждалась в постоянном уходе. И он был вынужден жить с матерью и оторваться от жены и маленького сына. Это было уже реальным развалом молодой семьи. Он запил. Несильно. Состояние матери не позволяло совсем уйти в запой.

Но вот в третьем дворе он иногда пил с алкашами. Там был и Ю. Что-то не поделили. Андрея избили до смерти. Причём жестоко. Вместо лица была лепешка. На похоронах его жена не узнавала его в гробу и всё спрашивала нас, одноклассников: «Это он?».
Я уверен, что к этому убийству приложил руку садист Ю.

Время прошло. Если не сказать жизнь. Площадь Репина стала Болотной. Сталина убрали из Мавзолея. Всё чаще говорят, что надо убрать и немецкого шпиона оттуда же. Того кудрявого малыша, который был в середине наших звёздочек и который, повзрослев, требовал, чтобы мы учились коммунизму.

Сейчас в нашем доме жить очень престижно. Там поселились артисты Хазанов, Домогаров, ещё живёт семья умершего Алексея Баталова, жил Куравлев, живет гражданин Гундяев, по должности, патриарх Кирилл.
Я знаю, квартиры там удобные, просторные, хорошо отделанные, с высокими потолками. А рисованные обои на стенах - просто произведения живописного искусства.

Но когда прохожу мимо, я думаю, что моего одноклассника Андрея убил сын палача и садист, житель этого дома.

Почему это случилось? Возможно, я делаю для себя далеко идущие выводы. Но меня тошнит от этого серого пепельного цвета, похожего на цвет человеческого праха.