Дикс : Володя идёт в разнос

После закрытия завода, Володя просидел дома не один месяц.
В эти дни, обычно, он спал до обеда, потом листал прелые журналы Родина, пылившиеся под его диваном, варил пельмени и плотно закрывался мятыми шторами от вновь наползающей ночи.

В изоляции от людского общества, самомнение Володи ничем не сдерживалось и росло словно печень алкоголика. Никто больше не помыкал им, не отправлял сдирать напильником чиркаши в заводских толчках, и не ссал ему в утренний компот. Дело дошло до того, что в душе Володи даже завелось что–то похожее на самоуважение. Прежние проблемы и конфликты казались дурным сном, который развеивался и исчезал.

Поэтому матриархию, царившую в почтовом отделении, Володя встретил в штыки и с жутким метеоризмом.
Он вновь попал под травмирующую огранку, постепенно очищавшую его плешивую душу от наросшей за месяцы безделья, плесени зазнайства.

Володя твердо решил, что на новой работе не станет отчитываться ни перед кем. Не будет ни перед кем оправдываться. Наплюет на правила и условности. Работать будет эффективно, но по своим личным правилам и расписанию.

Однако его начальница — мало того, что девчонка, так еще и моложе! — считала иначе. Нисколько не стесняясь коллег, она устраивала Володе такие прилюдные порки, что он не раз со слезами убегал в туалет, чтобы прорыдаться.

Володю удивляло и злило, что после нескольких таких "порок", в его голове поселился довольно устойчивый фантом начальницы, который постоянно его отчитывал по поводу и без. Володя спорил и ругался с фантомом в уме до посинения. Тратил много сил на сочинение убедительных доводов и эффектных возражений, доказывал воображаемому оппоненту, почему следует делать так а не иначе. И в то же самое время его истинная начальница совершенно не интересовалась этими вещами. Это не давало Володе шанса воплотить тщательно продуманные диалоги в жизнь.
Со временем, он осознал тщетность споров с воображаемым фантомом, однако фантома появляться не перестал.

Даже без внешних воздействий, рабский ум Володи продолжал поддерживать себя в напряженном и загнанном состоянии.

***

Спервоначала, Володе казалось, будто почтальоны занимаются тем, что разносят письма.
Да, письма он разносил. Но так же в его обязанности входило: разносить извещения и газеты, доставлять пенсии и пособия.

К тому же, Володе предстояло стать опытным торгашом — в обязанности входила продажа населению всего, что имелось на почте. В числе прочих — соленья, шоколадки, канцелярские принадлежности, игрушки, паззлы, кроссворды и гороскопы, лотерейные билеты, однослойная туалетная бумага по цене обоев, гречка и даже нижнее бельё. Стоит заметить, что продажа была делом далеко не второстепенным. Володя не мог вернуться с разноса и попросту заявить, что ничего не продал. На почтальона возлагался монолитный план по продажам, за невыполнение которого карались розгами все сотрудники отделения.

Изо дня в день прибавлялись всё новые обязанности. Самым нелепым и до обидного смешным являлся разнос бумажных уведомлений о денежных переводах населению, от некоего Жириновского. Благожелатель совершал массовые переводы случайным лицам исключительно из добрых побуждений. При этом размер каждого перевода не превышал 1 (один) рубль. А вот комиссия за его обналичивание в почтовом отделении — все три с половиной.

Володя мужественно выносил тяготы службы, фактически выживая между походами в кофейный подвальчик. Однако всему в этом изменчивом мире приходит полный и неизбежный конец. Соломинкой, сломавшей хребет верблюда, стала новая услуга, вошедшая в обязанности почтальона — приём коммунальных услуг на дому.

Вы можете подумать, что от Володи требовалось просто собирать деньги и заполнять ворох бумажных квитанций. Э, нет! В наш век прогресса и прогрессирующего маразма, каждый платёж требуется подтверждать официально распечатанным чеком. А для печати чеков, Володю снабдили особым аппаратом.

ПЕЧАТЬ–МЛ–2350–300–У — чудовищный выкидыш отечественной индустрии точного машиностроения, представлял из себя туристический рюкзак, весом в полтонны, до отказа набитый микросхемами и болтами.
Работал он от компактного, в масштабах карьерной техники, дизельного двигателя, который тянулся за почтальоном на тележке. Двигатель безудержно чадил и тарахтел. Рюкзак же, в силу своей электронной начинки, пищал, так что закладывало уши. А при распечатке квитанций скрипел матричным принтером, увековечивающим каждый вздох почтальона на печатной ленте. В темноте рюкзак приветливо мигал разноцветными лампочками, а по утрам давал масляную течь по днищу...

Запряженный в этот аппарат, Володя производил чудовищное впечатление. Дети разбегались врассыпную, старушки судорожно шарили по карманам в поисках валидола, женщины плакали от сочувствия.

После оснащения Володи сим агрегатом, его жизненной энергии хватило ровно на неделю.
В последний раз сбросив с натруженных плечей лямки постылого аппарата, Володя с трудом разогнул ноющую спину. Заявление на увольнение почтальон нацарапал дрожащей рукой на подвернувшемся рулоне туалетной бумаги.

Встретив в дверях начальницу отделения, Володя не глядя вручил ей рулон. С невидящим взглядом проплыл он мимо удивленной девушки и призраком растворился во входных дверях отделения.

...

— Мы же договорились у выхода встретиться.
— У выхода? — хитрая бомжиха засмеялась, широко раскрыв беззубый рот. — А это вход! ВХОД! Хахахах!!!
— Как можно выйти из отделения через вход? Совершенно, кажется, невозможно..



Уведомленiя в Телеграме: https://t.me/gribnoyrukav