отец Онаний : ***

Затушеванность внешнего мира в очереди в гастроном. И я один, с совестью на перевес, в этой длинной кривой очереди. Мертвецы, подпирая друг друга, а, ну, нападдай! Живых здесь нет. Есть полуживые, ележивые, при смерти...
А когда же.. А как же мы.. Это безобразие... И всё такое прочее. А мир сгустил краски еще больше. Стало совсем не по себе. Полуживые стали на три четверти, ележивые- испарились, тем самым появились проплешины в очереди, те, что были при смерти- чёртовы симулянты, так и остались при своём, при смерти.
Эй, задохлики! Эй, нежить! Эй, суслики обезжиренные!
Чего вы от нас хотите? Не кричите, пожалуйста, не кричите. Здесь есть те, кто при смерти, и на три четверти, но совсем мало.
Ничего не осталось. Зря стояли. Очередь повисла друг на друге как покосившиеся выпученные грунтом старые кресты на погосте. От трех четвертых ни осталось никого, те, что были при смерти, наоборот, ожили и засопели что-то про вселенскую несправедливость. Я притушил совесть тяжелым сапогом и расстроенный пошёл домой. Небо затушевали в черный квадрат Малевича. Поэтому мне совсем не было страшно.