andreazz : Памяти Пьеро

Ребята, в Киеве в прошлом году произошло воистину знаменательное событие.
Казалось бы, памятники открывают регулярно. Даже порой чаще, чем того хотелось бы. А рушат еще чаще.
Такая у нас страна. Так уж здесь повелось издавна.
Но ведь помните, как Бендер сказал председателю предисполкома:
«Тут все дело в том, какой отец...»
Так вот тут несомненно всё дело в том, КАКОЙ памятник.
Я впервые познакомился с музыкой Александра Николаевича Вертинского благодаря балабановскому фильму «Морфий». Таким абсолютно мистическим образом сплелись для меня тогда воедино два величайших киевлянина, два ровесника рожденные на поругание шальной и безбожной эпохе, два кокаиниста, два величайших самородка, откопанных в украинских землях.
И, несомненно, два выдающихся инженера душ человеческих. Каждый - в своей отрасли.
Статья о Булгакове ждет еще своего череда. Сегодня же захотелось сказать несколько слов о нашем несравненном Пьеро.
Сколь бы ни звучало сие стереотипно, Вертинский - мастер мрачных сказок. Именно это принесло ему признание и любовь слушателя.
Будучи декадентом до мозга костей не по мимолётному веянию эпохи - по сути своей, а, пожалуй, что еще вдобавок и имажинистом, Вертинский мог несколькими фразами не просто набросать перед вашими глазами чью-то целую жизнь, но и задать особый сладостно-меланхоличный, возвышенный тон настроения, в который хочется погружаться снова и снова.
И, хоть убейте. чувствуется во всех этих цилиндрах, перчатках, пудре, маске Пьеро и даже морфии какая-то именно наша, именно киевская эстетика. Проходя по улицам старого города, ты будто видишь все эти печальные романсы собственными глазами. Ноты изящно сплетаются в архитектурные арки и своды церквей. Церковный же перезвон служит в придачу и превосходным аккомпанементом.
Помнится, как проходя однажды по Подолу, чуть зайдя за Киевский детский театр оперы и балета, я услышал из открытых окон те самые знакомые чарующие звуки. Стоит ли говорить, что моё настроение было задано на весь день.
Трагична судьба Александра Николаевича, среди прочего, тем, что он был вынужден бежать из этой сходящей с ума страны. Бежать, куда глаза глядят. Довелось ему пожить и в Европе и на Ближнем Востоке и в Штатах и даже в Китае. Помотало одним словом.
Он, конечно, потом писал, что не имел-де ничего против советской власти, а просто "приключений захотелось". Да, Саня. Приключений ВНЕЗАПНО захотелось в 31 год. Бывает. Я почти верю.
После многолетних скитаний исполнитель в 1943-м году возвращается в СССР, написав письмо лично Молотову. Здесь он предсказуемо не пришелся ко двору. Давая тысячи концертов и собирая забитые залы, он оставался в полной тени газет и радио. Рецензий не писали, в тусовку не звали, на концерте обязан был присутствовать цензор, следящий за "идеологической выверенностью" происходящего. Да и к исполнению то допустили всего с три десятка из сотни песен.
А он старался. Начал писать фальшивые патриотические песни, одну посвятил даже Кобе лично. Ни к селу ни к городу получил Сталинскую премию. Но всё равно оставался чужим.
Этот период, на мой, взгляд является неприятным пятном на биографии великого артиста. И, сколь крамольно сие бы не звучало, мне порой кажется, что лучше бы ему было умереть в скитаниях. Однако судьба распорядилась иначе.
Впрочем, и понять его, безусловно, можно. Будучи человеком тончайшей души, Александр Николаевич остро скучал именно за здешней традицией обожествления артистов и поэтов, каждую фразу которых публика ловила, восхищенно притихнув. На Западе же в кабаре приходили в первую очередь пожрать, выпить и посмотреть фоном какого-нибудь ненавязчивого гаера, о чем он и упоминал с горечью в собственных мемуарах.
И вот, после многочисленных попыток, вернувшись на "ту сторону занавеса", он столкнулся со сдержанной холодной враждебностью. Человек 23 года проведший за границей не мог филигранно вписаться в бравурные, но серые при этом рамки строительства социалистического светлого будущего. Умер он так в общем-то и не признанным "сверху". Я думаю, оно и к лучшему. Чище совесть.
Стоит ли упоминать о его выдающемся вкладе в мировую культуру? О ежегодно дающихся концертах его памяти. Нужно ли рассказывать, что знаменитая «Песня о друге» Высоцкого написана на мотив «Над розовым морем», а сам бард исполнил его «Лилового негра» на экране в роли капитана Жеглова?
Полагаю, что нет. Думаю, вы и сами всё это знаете.
Спите спокойно, Александр Николаевич. Ничто не забыто. Да, нас всегда будет мало, но мы БУДЕМ.
В свете вышесказанного, я искренне поражен, что памятник в Киеве установили не очередным маньякам, купающимся в крови жертв (и абсолютно плевать, под каким флагом), а по-настоящему талантливому артисту, чьё наследие упрямо переходит из поколения, никак не желая подвергаться забвению.
У меня есть мнение, что те хуторские чиновники, которые могли воспрепятствовать этому шагу просто зацепились в тот день, по счастливой случайности, рогами за дверной проём и не смогли войти в зал заседаний для того, чтобы проголосовать "против".
Да и слава Богу, знаете ли.