Sundown : Ампутанты

С уроков сбежал весь класс. Утром кто-то сообщил, что на реке начался ледоход, и ребята просто не смогли усидеть в четырех стенах своей элитной гимназии. А вдруг без них лед уйдет.
Вода заметно поднялась, дошла почти до бетонных плит, которыми была выложена прибрежная дорога, кое-где у самого берега один на другой громоздились неуплывшие куски грязного льда, по реке плыли такие же обломки. Река была не грязной, она была очень грязной.
Нестройное стадо школьников пристально вглядывалось в медленно проползающие мимо них льдины. Девчонки ахали, пацаны с чувством превосходства снисходительно поплевывали в темную воду, многие закурили, не таясь.
Идиллию грязной воды, яркого солнца и прозрачной тишины нарушил странный скрипящий звук. Сначала даже не поняли, откуда он идет, и посмотрели почему-то в небо. Потом кто-то негромко сказал: «эй», и ткнул рукой влево.
По дороге на самодельной деревянной тележке с немилосердно скрипящими колесиками передвигался бомж. Слово «ехал» было бы не совсем уместно. Может, и не совсем бомж, но инвалид, это точно. Безногий человек, при внимательном рассмотрении было видно, что у него не хватает и кистей обеих рук. Култышки были замотаны тряпками, цвет которых не отличался от земли, ими-то инвалид и отталкивался от бетона.
Инвалид остановился, подъехав вплотную.
- Подайте... – выдавил он из пересохшей глотки.
Минутная тишина прервалась резким голосом одного из мальчиков, произнесшего явно где-то услышанные слова:
- Пшел вон, бомжара!
Это послужило сигналом. Толпа сбросила мешающее стеснение и начала выкрикивать наперебой:
- Вали отсюда, вонючка!
- Давай, давай, проваливай!
- Урод!
Бомж хмуро смотрел исподлобья на беснующуюся ораву сытых чистеньких мальчиков и девочек. Ему было не привыкать к такого рода отношению. Но чтобы вот так... Хотя чего ожидать от этих современных моральных уродцев, подумал он. Разомкнув разом побелевшие губы, прохрипел:
- Тогда проехать дайте.
Веселье достигло апогея.
- Проехать? А проезжай! – и с этими словами тот же сопляк резво оббежал тележку и стал пихать подошвой ботинка в спину человеческого обрубка. К нему присоединились еще двое. – Давай! Проезжай, урод! Что же ты не едешь, а?
Толпа, опьяненная безнаказанностью, возможностью поиздеваться над беззащитной жертвой, образовала круг и закрутила подобие хоровода, корча рожи и приплясывая.
Инвалид сгорбился еще сильнее. Если бы он умел плакать, то, наверное, сейчас бы из глаз у него полились слезы. Но плакать он уже давно разучился.
Тот самый урод наклонился и плюнул, целясь в лицо. Плевок не долетел, попав на лохмотья. Инвалид вдруг резко оттолкнулся от тележки левой рукой, взмыв в воздух чуть не на полметра, а правой с размаху треснул в висок стоявшему прямо перед ним придурку, который что-то крикнул и, теряя равновесие, засеменил к воде, наклоняясь все сильнее, пока не упал в воду, подняв кучу брызг.
Толпа закричала что-то, похожее на «помогите». Их одноклассника относило все дальше. Он тоже что-то кричал, но с каждой секундой все тише и слабее. За ним так никто и не прыгнул.
Через несколько минут инвалид был арестован.
Как выяснилось на суде, этот школьник был, конечно же, несовершеннолетним, что усугубило вину. Инвалиду дали восемь лет, но до тюрьмы он не дожил. Когда тележку вывозили из зала суда, отец утонувшего ублюдка выстрелил дуплетом из официально зарегистрированного охотничьего ружья и получил один год условно. Через месяц пронырливый адвокат добился пересмотра дела и полного оправдания.