дважды Гумберт : Будь как вода

Яша умел разговаривать с водой из-под крана на кухне. Вода заговорила с ним первая. Ну, а Яша, конечно, испугался сначала и долго робел. Ведь вода была женщиной. Опасной, опытной женщиной.

Вода: Мир, как Сапсан, летящий в ад
По ледяному зазеркалью
Предметы катятся назад
И ты прикрыл промежность шалью

Яша: Кажется, я понимаю, о чем ты.

Вода: Кажется – вот ключевое слово.
Вижу в тебе человека не злого.

Яша: Иль брежу я?

Вода: Я снаружи. Я в твоей голове.
У реальности стороны две.
От амёбы до человека – один шаг.
От человека до Бога – дорога.

Яша: Кто ты, чтоб тебя?!

Вода: Я говорящая вода.
Попей меня. Скажи мне «Да».

Яша: Эх! Бывало, я мечтал себя с топ-моделью Водяновой. Мы занимались разрушением основ. Брали такие волшебные колотушки и колотили. Вот и расплата.

Вода: Мозг – водянистый, страшный предмет.

Яша: Учиха в школе говорила: мозг – это бредень, который волокут через пустоту черти.

Вода: Учти, без меня жизни нет!

Яша: Не гони! Ты – всего лишь продукт окисления водорода!

Так они говорили. Когда оживленно, наперебой. Когда с жуткими паузами истинного взаимопонимания. А бывало, что вода читала Яше лекции по античной культуре. В знак благодарности, Яша играл на балалайке. Философия воды была проста, быстро наполняла голову, но ускользала от понимания. Яше нравился сиплый, прокуренный голос воды, нравилась ее речь – спокойная, правильная, русская, как у ведущих советских телепередач. Никто так вокруг уже не говорил.

Пробовал Яша разговаривать с водой в других областях, но ничего не добился. Только из старого крана на кухне говорила вода. Повернув вентиль, Яша пускал сырую воду. Сначала раздавалось грозное фрикативное «гы», булькало, ворковало, кран спазматически трясся. И, наконец, с зычным контральто текло. Яша оставлял кран открытым, садился напротив и ждал, пока вода пробежится и скажет свое веское слово.

Вода всегда была предельно серьезна.

Речь самого Яши ведь тоже была далека от образца. Порою он с раздражением замечал на ней шрамы от просодических взломов, свежие типунцы и зажовы. У него был свой пай в общем оскотинении языка. Поэтому когда вода держала речь, Яша больше помалкивал.

Он догадывался, что впереди большие перемены. День за днем к нему возвращалось чувство собственной материальности. За короткое время он поумнел и перестал, даже купил кое-что. Больше не снились сны с толпами. Появилась выправка. Чувствовал себя солдатом воды.

В одной деревушке в Бутане есть древний говорящий колодец. У какого-то мужика из Калифорнии бассейн сочиняет рэп. Майя Плисецкая часто видела гномов. Виктор Цой был бессмертным. Талгат Нигматулин мог перевоплощаться, слышал камни, деревья и облака. Сам я намедни встретил в тумане своего двойника. Надо иметь в виду, что в этом мире много, вообще, непонятного. Да и мира-то, в человеческом понимании, нет. Так – рябое отражение чего-то в чем-то. Где-то срифмовалось, где-то аукнулось. И из этой мельтешащей, тревожной зауми мозг, этот неугомонный Пифагор, строит дом.

Но вернемся к Яше. Однажды к нему в гости пришли друзья. Света, которая танцевала. Маша, которая рисовала. И Маврикий, он играл в хоккей. Друзья выпили водки, и Маврикий спросил у Яши, когда же он починит кран. В ответ Яша раззадорился и открыл свою тайну. Тогда друзья стали дразнить и унижать Яшу. Потом они привязали его к стулу, и Света перегрызла ему горло.