Ромка Кактус : Северное

От погоды погоды не ищут, не ждут,
не излечит сифилис гонорея,
и певец карнавальной репрессии любит хомут:
сквозь хомут ему видится Гиперборея.

На стальной колеснице летит, словно птица,
обнажив ягодицы, девица,
доставляет мне пиццу,
и если она не хочет этой работы лишиться,
то лучше б ей поторопиться.

Мы живём в Скайриме, мы все живём в Скайриме,
здесь на морозе ясно думать, о чём писал Батай,
и выплакав над стопкой водки свою юность,
берёзовые майские дожди, туманы на вечернем взморье,
свой первый шаг, свой первый смысл,
пойти и добровольно встроиться в конвейер,
продать родник души под свалку и рекламу
иль стать звездой Тик-Тока, повелителем веб-кама,
и, словно в сиквеле «Барыги» Рефна
с Гошей Куценко в главной роли, с Безруковым для подтанцовки
и с Михалковым во главе всего контуженного круга,
в ультрамариновых неоновых подъездах поднимать закладки
с посланьями от аннунаков, записанными в виде порошков и марок.

Но мы живём в Скайриме, нам спокойно и легко
дышать ночным июньским воздухом сквозь сигаретный дым и смог завода,
смотреть: растёт лопух и год от года становится сильней.

И вдруг о прадеде подумать,
как в земле ему лежится.
Никуда не спешит, не идёт, не бежит.
Он изжит,
он из жизни повсюду утрачен,
и какая удача, что не видит он,
в пользу чего был уплачен
его жизненный долг.

До чего хорошо в ананасовой коме,
в инстаграме дракона довакин ставит лайк.
Он почти невесомый, этот маленький лайк,
но когда довакинов пятьсот миллионов,
это значит, что с ними теперь
словно с главными в доме,
когда главные вышли,
а занавески горят.

И в Скайриме живём мы духовней, чем в Риме:
свой Катулл в каждой квартире,
он предустановлен в сортире,
а на кухне Вергилий,
и за него приходит отдельный счёт.

Здесь на морозе хорошо блевать водкой,
и становится ясно, кто съел колбасу.
Эта ясность опасна, эта ясность ужасна,
и ещё ужасней, когда она не ведёт ни к чему.

Мы в Скайриме живём: каждый норд мудр и твёрд.
Он поёт, и поёт,
даже стоя на коленях,
и катаясь на оленях
в Швейцарских Альпах поёт:
«Да, мы дети мятежных и нищих Советов,
а вы дети счастливых имперских минетов
и удачных во всём окончаний в анал.
Мы вошли в этот ваш карнавал
безголовых прелестниц, силиконовых грёз и таких же кошмаров,
перевёрнутых ценностей, псевдонауки
и цитат из чумного Камю вперемежку с котами,
как в колено стрела…»

Мы живём в этой ламповой Гиперборее,
где элиты добрее,
чем у разных там лотофагов,
а низы это дауны и трилобиты,
миллионы неопознанных нулевых знаков
в конце длинного чека.