passant : Заснёшь, и приснятся кентавры, бегущие в даль

Заснёшь, и приснятся кентавры, бегущие в даль,
туда, где за окнами солнце и зреет миндаль.
И так просыпаться не хочется - спал бы и спал,
но солнце играет лучами, как желтый опал.
Играет и колет в глаза самоцветным огнём -
давай, просыпайся, мы после с тобой отдохнём
за кофе, дымящимся в чашечке с красной каймой.
Вставай, мой помятый, небритый, невыспанный мой.
Вставай в полусне и в опаловом желтом чаду
не сделанный кофе помешивай, в чашечку дуй,
и вкусом печенья миндального вдруг увлекись,
гляди, как малюет пейзажи художника кисть -
кентавры несутся, и слышится цокот копыт
любому, кто, вроде бы, встал, но ещё полуспит.
Кентавры несутся по белому снегу гурьбой,
окно и миндальное дерево перед тобой.
На нём ни листа, ни плода, вообще пустота,
но запах кофейный тревожит тебя неспроста -
вон домики строем, и улица так же стройна,
зима наступила, но видишь весну из окна,
поскольку ещё не проснулся и дремлешь пока,
поскольку кентавров и кофе ты взял с потолка.
И запах миндальный, влекущий тебя, ядовит,
но яд порождает в окне удивительный вид,
где люди да кони - такой вот чудной симбиоз,
миндаль созревающий, солнце-опал не всерьёз -
ведь небо затянуто серым, и в городе тьма,
и каждый, кто выглянет в форточку, сходит с ума.
Кентавры, миндаль... Это, видимо, предрешено,
ты сразу проснёшься, открой поскорее окно.
Увидишь, как медленно люди спешат в никуда,
как будто миндаль поедают кентавров стада,
витрины блестят, и контейнеров крышки гремят,
звереют водилы, и слышится мат-перемат.
Олимп, на котором блуждают одни сквозняки.
И нету богов никаких. Вообще никаких.