Зепп : 136 историй о Ленине

-Надюша, а хотела бы дать Марксу?
-Можно!

***

Почему у Ленина голова была лысая и бороденка росла хилая, хуевенькая. А Феликс Эдмундович, наоборот, был волосатый и бородатый. Дело в том, что они оба дрочили друг другу на голову. Но Владимир Ильич был прекрасгый и мягкий человек, он любил людей, хотел посредством революции осчастливить человечество, принести в этот несовершенный мир христианские ценности. И сперма была под стать ему: плодородная и прекрасная. Феликс Эдмундович был грозой контриков, вредителей и вражеских недобитков, человеком, призванным искоренять вражескую скверну. И сперма его была под стать ему: ядовитая и безжалостная, способная выжечь и вражеское лоно, и матку, и вражеское семя.

***

Некоторые особо скептические обыватели могут задаться вопросом: что же вражеского у Владимира Ильича на голове? А если там нет ничего вражеского, то что тогда выжигала сперма Дзержинского. Она, в худшем случае, должна была оставить все как есть, не причинив вреда волосам Великого Ленина. Нестыковочка какая-то.

***

- Хотела бы дать Энгельсу?
- Нет!

И этот диалог четко расставляет акценты, кто есть кто. Кем был Энгельс? Промышленником, реакционным пруссаком. Он шил солдатскую обувь и портянки, притом весьма сомнительного качества. Он сделал огромные деньги на нуждах и горестях трудового народа. На войне, людских слезах и крови. А теория о равенстве и братстве была для него только хобби, увлечением, способным сделать жизнь более разнообразной и менее скучной, своего рода тренировкой для ума. Он не верил во все эти ценности, которые нес нам Маркс, а затем Ленин и Революция. Это был просто легкий флёр. К тому же его хобби обходилось ему весьма дешево. Маркс был прост в обиходе, ел мало, одевался скромно, за месяц он расходовал чуть больше, чем вызов проститутки весьма среднего пошиба. А Энгельс, слава богу, вызывал их куда более одного раза, притом шикарных. А с Марксом даже не делился. И вот, когда Энгельс сказал, что времена стали тяжелые и за кормежку теперь придется попой проставляться, Маркс задумался о моральном облике своего друга. И стал к нему присматриваться. И понял, что тот ведет жизнь типичного вражеского недобитка. Варьете, театры, проститутки, модные салоны, выпивка, казино, бордели, наконец, сам он, Маркс, со своей ебанутой теорией и актами содомии. И он понял, что пригрелся на груди у змеи и ушел от него. А Энгельс вложил в деньги в одного реакционера-недобитка.

***

- Надюша, а хотела бы дать Луначарскому?
- Да, но только в рот. Он слишком умный.
- Что, умнее, чем я?
- Нет, конечно, но тебя же я люблю, мой Володя.

***

- А Феликсу Эдмундовичу?
- Посмотри на свою голову! Ты что, хочешь, чтобы у меня всю матку разъело? А клитор превратился в Голгофу: такой же сухой и безжизненный?!

***

После выстрела Каплан в Ленина, он, как известно, простил ее. Но сначала он ссал на нее, гадил, плевал ей в лицо, называл "грязной жидовкой" и "шваброй, покусившейся на святыню Революции, на меня, Владимира Ильича". Он-то ей простил, но не простил Феликс Эдмундович. Вместе с другим Великим Санитаром нашей страны от скверны, он, обозвав ее "вражьим семенем" применил к ней ряд мер и комплексов. Комплексов было три. Присовывали ей в ротан, в анал и в пиздень. Притом сразу вдвоем. Кончали ей и туда и сюда и на лицо и на лоб. И все это терпким чекистским семенем, обильно, чтобы контра не вылезла больше. После месяца таких мучений Каплан стала мутировать. Так получился актер Виктор Сухоруков. Он уже не помнил, что когда-то был бабой, стрелявшей в Ленина. Прошлое проявлялось лишь в его амплуа: он любил играть всяких подлых уродцев и перерожденцев.