отец Онаний : русский джихад

Борман собрался с мыслями, накинул на голое худое тело простынь, а на голову, зачем-то, наволочку, когда-то давно украденную в поезде Адлер-Красноярск. Возможно его ориентировки до сих пор висят во всех поездах по этому направлению и проводницы ходят и спрашивают у пассажиров- не видали такого, он наволочку не сдал, вышел ночью где-то между Туапсе и Козулькой и наволочку упёр, гад.
И пошёл Борман к армянам. Армяне жили на первом этаже и торговали водкой, зеленью и лавашами. Армян было много, но Бормана это не страшило. Он то думал, что он в белом венчике из роз..»,а когда позвонил в нужную квартиру, хозяева по очереди посмотрев в глазок, подумали, что ку-клукс-клан. А они эти армяне, были сильно пуганые, от того до зубов вооружённые. Ну и вышли кто с чем против «приведения».
Борман переминался с ноги на ногу, во рту было отвратительно сухо как в пустыне Гоби, в глазах пусто и на лоб всё время сползала наволочка с полуистлевшей печатью РЖД.
Самая старшая из армян (почему-то это оказалась толстая усатая женщина) отсканировала Бормана сверху вниз и обратилась к его ногам с грязными давно не стриженными ногтями:
- Што ты хочешь, дорогой?
Борман молчал, как молчал бы Мальчиш-Кибальчиш если бы его пытали ИГИЛ. Он только громко выпустил воздух из носа и опустил глаза ровно туда. Куда смотрели глаза армянской женщины с усами.
Тогда тот же вопрос повторил юноша, имевший из оружия очень большой нос, которым при желании можно было выклевать печень Бормана.
- Што ты хочешь?
Борман собрался с силами, но ему помешала чёртова наволочка, которая всё-таки сползла на глаза. Когда он её сдёрнул, никого не было. Будто он играл в прятки.
Борман стал усилием воли массировать мысли, выуживая хоть одну с ответом на вопрос «зачем». Мысли путались и убегали, не давая поймать себя на живца. Борман обиделся, не особо понимая на кого, развернулся и пошёл наверх. Хорошо, что ноги всегда помнили дорогу, мышечная память- отличная штука.
Какое-то время Борман сидел на краю дивана. Потом он снова встал и снова пошёл вниз. На первом этаже он опять подошёл к квартире, где жили армяне и нажал на звонок.
На этот раз в глазок посмотрели мельком, и из квартиры вышел мужчина в спортивных штанах и тапках, всё остальное его тело было прикрыто барашками курчавых чёрных волос. Он тоже был вооружен большим носом, только отвернись- клюнет в глаз. Он молча сгрёб Бормана за простынь, а мог бы и упаковать всего его сразу в наволочку, чтобы сдать в РЖД. И этот куль он затащил в квартиру.
В двухкомнатной квартире было много ящиков и много людей с чёрными глазами. Борман не боялся, нет, жизнь его ничего не стоила. Его лишь немного пугала неизвестность.
Но барашчатый армянин втащил тело Бормана на кухню и буквально силой влил в него стакан водки. Когда Борман попытался выдохнуть, то рот его залепил кусок лаваша начиненный кинзой.
Из глаз Бормана полились слёзы, лизнув которые можно было отравиться денатуратом. И он крякнул единственное, что знал не по-русски «тода раба». Просто раньше в этой квартире жили евреи, вот мозг Бормана и выдал первое, что удалось извлечь из подкорки.
Барашчатый армянин налил еще один стакан, который Борман уже выпил вполне самостоятельно. Рот ему снова залепил лаваш с зеленью.
Уходя, Борман оставил в прихожей наволочку, потому что больше ничего оставить не мог. Простынь прикрывала наготу, к тому же ото всюду сквозило.
На утро, усатая армянская женщина собиралась в очередной рейс. Она работала проводником на поезде Адлер-Красноярск. И обувая свои прекрасные лакированные туфли, она обнаружила в прихожей наволочку. Рассмотрев поближе знакомое тиснение РЖД и код, понятный только проводникам, она сделала вывод, что это именно та самая наволочка, которую не сдал пассажир в её первое дежурство где-то между Туапсе и Козулькой. За что тогдашний начальник поезда лишил её премии.
Торжество метафизики.
Жаль только никто в этой квартире не знал, что такое метафизика.