kindersen : Сказка для тех, кто обиделся и захотел умереть

Все было так плохо, что Колюченька подумал о смерти, или о чем-то похожем. Или, например, он пропал.

Никто не знает, куда – ни Маркундель, ни Шрота, никто. И даже те враги из банды Тупого Гыгы ничего не узнали. Никому ничего не было известно, Колюченька пропал навсегда, и искать его начали сразу, как встало солнце.

Не сказать, чтобы солнце трудилось – обозначилось светлым кружком в некрасивом сегодня небе. Солнце, скорее всего, догадалось, что случилось с Колюченькой, и не захотело во всем этом участвовать. Так, светило немножко, чтобы не подумали, что ночь.

Колюченька перевернулся на бок, разворошив сыроватые листья, сложил лапки на брюшке и стал воображать дальше. Вот, какие тонкие и безжизненные у него лапки. Прямо сейчас он выдумывал мир без себя, но на самом деле ему хотелось представить его без кое-кого другого.

Солнце тут было совсем ни при чем, к нему не было никаких претензий.

Итак, например, Колюченька пропал, и его пошли искать, это хорошо. Но ведь он уже начал думать про то, что умер – стоп, а от чего? Тут следовало хорошенько поразмыслить.

Не умирать было хлопотно – объяснить, почему он ушел, или исчез, будет трудновато. А вот если ты умер, то вопросов нет. Легче легкого!

Когда Колюченька заходил в тупик, и ему никак не придумывалось, он заходил с другого конца. Сейчас он решил представить толстые шершавые корни, скрепляющие землю для того, чтобы она не развалилась, а еще стволы Жесткой травы, уходящие вершинами в серое небо. У него получилось: раздались удары толстых подушечек лап, трескотня ломких ножек, клацанье лакированных коготков. Ищущих его , Колюченьку, оказалось так много, что ему даже сделалось стыдно за свою фантазию – искали его все, кто умел передвигаться в их темном и жарком лесу. И даже Гыгы (тупой-претупой!) был здесь. Он летел в самой середине толпы, отвратительно, как обычно, орал, но все-таки он был вместе со всеми.

Ничего себе, сколько народу!

И вот, они уже миновали ручей, пробрались за Болотный рубеж, прошли Тоннель из Осоки – и вот тут, на Галечном берегу, где ничего не растет, а только камни, они должны будут увидеть ужасную картину.

Мертвого Колюченьку. Неподвижного и твердого, как белка Фро в капкане прошлой зимой. Резко остановятся и застынут, открыв рты, всей толпой. И будет тихо-тихо.
Потом они, конечно, сразу заорут и бросятся к нему. Или, наоборот, забоятся подходить и тихо позовут по имени. А он не ответит, потому что поздно. Ясно вам? Гадские гады.

Тормошите, делайте искусственное дыхание, или оживляющие уколы – ничего не сработает. И клубничный сок не поможет, и даже если Колюченьку перевернут за лапки вниз головой, и станут трясти – он будет мертвее мертвого. И даже если раскрутят за ноги и бросят, и он улетит далеко-далеко, зацепится за шиповник, и повиснет там вниз головой, очень бледный – все равно не оживет. Умер, так умер, чего уж тут.

А потому что надо было слушать меня, пока я жил рядом с вами! Ходил тут, разговаривал, играл с вами, глупыми дураками. А теперь все, обойдетесь как-нибудь. Меня никогда не будет! Ясно вам?

Колюченьке стало очень обидно за себя. Он перевернулся на спину, подтянул левую заднюю лапку и заправил ее за заднюю правую. Выходило, что он лежал нога на ногу. Прямо как Джулиан, король лемуров. Правда, Колюченька никогда не видел Джулиана, а уж лемуров и подавно, но в лесу пели много его песен, и, значит, Джулиан придумывал их. И обязательно при этом танцевал – одного без другого не бывает, считал Колюченька.

Он очень красиво лежал, лапка за лапку, раскачивался и думал о смерти. А еще о том, как красиво он лежит. Так же, как в своих фантазиях – с заострившейся худенькой мордочкой, весь холодный. И кто-то скажет там, на поляне возле тихо журчащей реки. Кто-то скажет:

- Вот видите, он умер от обиды. Вы все дураки, он умер из-за вас. Многие из вас обижали его, не давали того, чего он хочет, отнимали у него самое важное и нужное. Вы смеялись над тем, как он выглядит, как он говорит. Вам не нравилась его прическа и подшерсток. Для вас он был – придурок, а, на самом деле, придурки – это вы. Вы его постоянно ругали и насмехались, конечно, кто захочет жить в мире, где ему не рады?

Колюченька точно почувствовал, что он хочет увидеть того, кто это сказал. Кто это может быть?

Это точно не мама или папа. Они постоянно заставляли Колюченьку что-нибудь делать, работать, охотиться. Они самые первые, кто довел его до такого!

И на поляне нет никого, кто бы это сказал. Разве что Ёжинька… но она виновата в его придуманной смерти больше всех! Она первая начала! Она ушла с зайцами в Синие Голубики! Она не могла сказать такую хорошую правдивую речь.

Есть кто-то, кого Колюченька не знает, и этого кого-то надо найти. Того, кто так хорошо понимал его, и так точно описал причины его смерти. Очень-очень точно, как будто сам так уже делал.

Все, что сказал этот неизвестный, не может быть просто фантазией – Колюченька не такой уж крутой парень, чтобы найти ответ на этот сложный вопрос. Получается, есть кто-то, кто понимает его до конца, просто они еще не встретились.

Но как было бы хорошо, если бы они встретились, и не пришлось бы ему, Колюченьке, шестимесячному ежу, вообще умирать!

Хоть в фантазиях, хоть как.

Колюченька открыл глаза – на небе происходило движение звезд , и совсем не было ветра. Время охоты пришло.

Рядом с его лёжкой из мягкой листвы сидел папа, и задумчиво чесал живот – он делал так всегда, когда о чем-то думал.

- Ты заснул в опасном месте, - сказал папа , - разве ты не знаешь, что лисы охотятся на нас у воды? Ты мог умереть. Из молодых ежей люди делают щетки.
- Я спал, - буркнул Колюченька, - а ты что здесь делаешь?

И вдруг ощутил, как был близок к настоящей смерти, фантазируя про эту самую смерть. И, если бы не папа…

- Охраняю тебя. Если бы не я, лиса выжрала бы твое нежное брюхо.

Колюченька представил и вздрогнул, а потом задвигал носом. Чуялся изумительный запах раскрывшейся к ночи теплой земли, полной мясистых червей. Хрустящие жуки подросли за день, и можно будет поймать трех … или больше, чтобы всласть похрустеть.

Мордочка его заострилась, в животе заурчало. Все-таки, папа пришел вовремя, ночь обещала быть теплой и сытой.

-Ну что, пошуршали? – облизнулся отец.

- Ага, -кивнул сын.




Ценок.