Шева : Сволочь

Родился Мангу в пригороде Канди. Древней столицы острова.
Всё детство и юность он провёл в Королевском ботаническом саду Перадения. Сад был огромен и роскошен. Его заложили англичане еще в начале девятнадцатого века. Начав свозить на Цейлон со всего мира саженцы всевозможных растений, цветов, деревьев, одним словом, всего, что могло расти из земли и радовать и удивлять людей. Всего - около трёх тысяч видов.
В саду было хорошо. Спокойно. Если не обращать внимания на толпы летающих лисиц. И спрятаться, если что, было где, и еды было полно. И растительной, и мелкой живности.
И выходить победителем в поединке с коброй Мангу тоже здесь научился. Многие людишки считают, что у них против кобр есть иммунитет. Типа - яд не берёт.
А вот и ни фига.
Залог неизменной победы - в скорости реакции. У холоднокровных она всё-таки поменьше будет. Плюс - опыт. С каждой новой задушенной змеёй его становится больше.
Да и яйца змеиные Мангу ловко научился разбивать. Высоко поднимаясь на ногах и бросая яйцо на камень или что-то твёрдое.
На беду, этот опыт не пригодился, когда ловцы за живностью поймали Мангу. Что ж, у них свой опыт. Всегда кто-то побеждает, а кто-то проигрывает.
Его привезли в Коломбо, столицу. Большой порт, много заходящих иностранных судов, толпы белых, падких на экзотику.
Белый, что его купил, Мангу понравился.
В белом парусиновом костюме, худощавый, с бородкой, в пенсне. Не чопорный и не разговаривающий высокомерно через губу, как англичане.
Новый хозяин привёз его к себе, на пароход. Довольный, играл с Мангу целый вечер. Рассмотрел, что Мангу тоже мужик.
Вздохнул, - Скучно, брат, тебе будет! Без супруги.
И на следующий день опять поехал на рынок и купил для Мангу женщину. Самку, как люди говорят.
Лучше бы он этого не делал. Вроде бы у него и четыре глаза, - два своих и два в пенсне, а купил совсем не то. Самка эта оказалась из другого племени.
Её не то что…ну, вы меня понимаете, а нюхать даже противно.
Зато пока плыли потом по океану две недели, каждый день выводил нас на палубу. На поводках.
Это он правильно делал, что на поводках. Если бы не цепочка, я бы от тоски за борт прыгнул.
Из порта, куда мы прибыли, потом долго ехали на поезде. И, наконец, оказались в его доме.
Народу там было полно. Что родни, что прислуги. И что хорошо - комнат много. Есть где разбежаться, разгуляться. С мышами, опять же, порядок, - до хрена. Есть чем ночью заняться.
Одно обидно было. На вопрос, - Как же его зовут, вашего нового друга? – хозяин отвечал, - Сволочь!
И почему сволочь?
Ну повыбрасывал немного земли из цветочных горшков, ну ножки стульев и столов пообгрызал, ну нитки из ковров малехо повыдёргивал, ну диваны поцарапал, со шкафов коробки поскидывал, ну, иногда, со стола что-то потянул…
Можно подумать.
Делов-то.
А мышей кто? А пробки из бутылок кто научился ловко вытаскивать? А усами кто щёки и нос хозяину по утрам щекотал?
Ну да ладно.
В смысле, когда кормят и по дому бегать разрешают, - можно и перетерпеть.
Да и не во мне дело было.
Как я понял, на самом деле это был тот случай, как люди говорят, когда четыре пишем, а пять на ум пошло.
Не меня он имел в виду, ох, не меня…
Летом всем семейством выехали на дачу. Со мной, конечно. Без меня - как же?
Как только на место приехали, под Калугой, как я увидел, что от дачи до леса недалеко, так они меня только и видели…
Лес был не такой, как парк в Канди, более однообразный. Но, в то же время, загадочный такой, таинственный. Шуршащий.
К вечеру меня осенило, - тут-то кормить никто не будет, надо самому…
Перво-наперво - гадюку одну приговорил. Сладенькая была.
Потом - парочку мышей-полёвок. А что - жить можно!
Прожил я в лесу недели полторы. Классно было! Еды хватало. Куда хочешь - туда и идёшь, что хочешь - то и делаешь.
Один раз испугался, правда, сильно. Ночью повстречался в чащобе кто-то ну очень большой. По сравнению со мной - вообще громадный. Валежник так и трещал под ним.
Я, конечно, затаился. Хотя для него, похоже, я был - как для меня мышонок. Да и того меньше. У нас в Канди таких больших зверей не было.
Мохнатый, косматый, косолапый. Воздух из ноздрей громко выпускал. Будто дракон.
Чур его.
Да, так вот, когда я уже окончательно в лесу освоился и прижился, нашли меня.
Охотник шастал по лесу. С собакой. Та меня и унюхала.
В расщелине заброшенной каменоломни, где я обычно укрывался.
И так я испугался, что зацепенел сразу, - лапы будто отнялись, и не смог убежать.
Меня - в ягтдаш, и через десяток рук доставили к хозяину.
Ох он и обрадовался!
По телефону радостно всем звонящим рассказывал, - …Да, нашёлся. Сволочь эдакая. Что делает? Да носится по дому. Попрыгун…Да нет, попрыгунья - это из другой оперы…Но тоже невесёлой.
Что за попрыгунья, я так и не понял. Заметил только, что голос стал серьёзней.
И погрустнел.
А потом уже, когда вернулись в Москву, нежданно-негаданно решил хозяин почему-то отдать меня. В зоосад.
А я-то ведь привык уже к нему.
И за что?
Когда посыльный пришёл, которому клетку со мной вручили, взглянул я тогда с укором в глаза хозяину, - Кто же тебя теперь по утрам будить будет? Какая попрыгунья? Только сказал бы! Я бы её на раз! За раз. Эх…
И кто после этого сволочь?*




*Когда А.П.Чехов возвращался пароходом с Сахалина, в ноябре 1890 года в Коломбо, на острове Цейлон, им был куплен ручной мангуст. На следующий день он прикупил еще и самку мангуста, которая, как потом выяснилось, оказалась пальмовой кошкой. В октябре 1891 года мангуст по кличке Сволочь был отдан в Московский зоосад.