ноябрь : День единства.

Боже мой, боже милостивый - как болит голова, главное кровью не истечь. Страшно, а надо идти, бежать. Только вынуть надо эту «штуку» из головы.

Из головы торчал кусок металла. Он пробил каску и сколько его было снаружи, а сколько внутри головы, не было ясно. Мучительная боль прожигала все тело насквозь до кончиков пальцев ног. Серьезная рваная рана на бедре вообще не ощущалась, на фоне этой адской, истеричной боли в голове.

Сейчас выну эту штуку и надо идти. Иначе конец. Сдохну. ААААААААААААААААААа.
Блядь, ептвоюмать.

Кусок металла вышел только на половину сантиметра.
Еще один рывок.

- Но, сукаблянахуй, не вытащить эту хуйню так просто. Дергаешь голову только. А кровь сука льется. Я сдохну, я сдохну сейчас, бляаааадь. АААААААААААА.
Спокойно блядь. Спокойно, блядь.
Желательно упасть, в случае потери сознания, так, чтобы в рану земля не попала – мозги все же. Сука - как же тошнит-то, ебанарот.

Руки тряслись крупной дрожью. Сами собой текли слезы и слюни. Губы были разбиты и распухли.

- Воин, блядь. Сука, блядь, воин возьми себя в руки, блядь, в свои трясущиеся, блядь, ручонки, блядина, или убей себя нахуй, тварь. Ебаная скотина.

Дернул еще раз.

- Блядь, что это. Вроде боль стала тише. Блядь, к чему бы это?

На соседнем священном дереве расцвели белые цветы. Яркие, сочные, красивейшие узоры разбежались по небу. Дрожь прекратилась. Накатило тепло.

- Какой ясный покой. Все хорошо ебанарот. Я, блядь, уже в раю. Только, какого хуя, я в раю ругаюсь матом?

С неба на землю опустились три Ангела. Их крылья были сотканы из огня. Взошло черное солнце. Нетварный свет разлился из солнца и затмил все вокруг. Миллиарды херувимов и серафимов запели, но так тихо и стройно, что казалось это один голос, наполненный бесконечной энергией, творит молитву. Господь сошел с неба. Трехликий Ангел.

Блядь, нахуй, я в раю, а ругаюсь матом. Сдох, а ругаюсь матом. Блядь, это глюки – какой нахуй рай? Подыхаю, бля. Надо рану же перевязать…

Тут же все вернулось на свои места. Дерево стало деревом – сухим огарком сосны с посеченными осколками ветвями. На краю поляны стояли трое чеченцев в камуфляже.

- Не, не, не… Это не глюки, я в раю, я в раю.

- Сын мой возлюбленный сегодня вернулся ко мне. Я дам ему причастие вечное – само тело его сделаю из бесконечного времени, звезды ему будут покрывалом, а земля пухом.

- Так я же матом ругаюсь и баб люблю и вообще-то я не верю в тебя Отче. Тебя не существует.

- Сейчас-то ты во что веришь больше – в Меня, который тебе дарует жизнь вечную, или в чеченцев, которые тебя убьют?

- В тебя больше хочется верить, но ведь то из страха и от боли.

- Это не важно, сын. Дни твои очищены. Крестом, серебром и воском. И в левом кармане у тебя 90-й псалом лежит… Вот и воскресни в радость. Ты мне нужен живым. Ты мой сын. Живи во веки веков. Аминь.

Чеченец ударил в бок солдата ногой так, что у того хрустнули ребра.

- Да похуй мне уже, чеченец. Мне уже похуй.
- Чо, ты пездишь, осел? - и снова пробил по ребрам.

- Я бы с тобой поговорил, чечмек, но меня уже в раю ждут. Тебе, кстати, Господь просил передать, что ты и сам через два дня будешь убит. Есть еще время для тебя - крестись пока не поздно.
- Креститься предлагает. – и чеченец обернулся, как бы призывая своих товарищей в свидетели. – Совсем ахуел, собака.
- Крест и купель даруют жизнь…
- Вот те крест. – жесткий удар прикладом в лицо сломал нос, разорвал губу и вбил передние зубы в рот. – Ну, чо скажешь?
- Веруяй бо в Мя, рекл еси, о Христе мой, жив будет и не узрит смерти во веки. Аминь.
- Да, он и так подыхает, - бредит, - хуле ты с ним возишься? - чечен постарше подошел к солдату и обшарил его карманы. В одном кармане лежал 90-й псалом в виде маленькой картонной книжечки и в него вложена была записка следующего содержания:

«Песня православного гранатометчика.

Прольется пламя – ярости метель -
Из огненной пурги неодолимый смерч -
сметет и вычистит и выжжет и убъет
всю тварь, всю нечисть, весь проклятый бесов род.

Все корни выжжет, все спалит дотла
И даже крик сожжет и мысль испепелит
И будет сера, словно ураган лететь
Пока Господь свой гнев в тот день не утолит…»

- Аллах, акбар. – и чечен направил ствол ТТ в голову солдату.