Giggs : Босяки (Зарисовка памяти М.А. Горького)

- Эх, Никита, как жрать-то хочется! Я бы сейчас, наверное, псине бы в ляжку впился самой завалящей! – оживленно говорил на ходу веселый босяк по прозвищу Циркуль. Имя свое он не смог вспомнить, после того, как его избили за глупую и ненужную кражу в магазине чертежного прибора со смешным названием «циркуль» в Петербурге. Не смог вспомнить он и свой адрес и род своей деятельности, так и стал босяком.
- Не скули, - плюнув сквозь зубы, процедил его друг Ветров. О себе не любил он рассказывать, и вообще был обычно угрюм и молчалив, постоянно пережевывая какие-то нелегкие думы, поигрывая желваками.
Ветров был одет в заношенную шинель, всегда расстегнутую, на голове носил солдатское кепи старого образца. Циркуль был в новеньких серых клетчатых брюках, и какой-то короткой, странного покроя курточке, надетой прямо на голое тело. Циркуль важно носил зеленоватую шляпу без полей.
- А ить не дадут нам тут работы-то, - заметил Циркуль, заглядывая сбоку в лицо товарища и пытаясь определить его реакцию на сказанное.
- Коли бог не выдаст, то свинья не съест поди, лучше мы ее, - сглотнув вязкую голодную слюну, мрачно ответил Ветров.
- Больно насолили мы тут всем, примелькались уж наши рожи через чур.
- Да, народ тут такой – наплевать бы ему в морду и выбросить – пакость сплошная, а не народ.
- Да и мы, однако… - неопределенно сказал Циркуль, вглядываясь куда-то вдаль. Ветров тоже молча стал разглядывать степь перед собой. – Никак, подряд?
- Ага, - буркнул Циркуль, ускоряя шаг.
На холме у колодца скучковались человек пятнадцать бородатых мужиков, держа в руках шапки и перетаптываясь с ноги на ногу. Толстый подрядчик Ефим Козлов с перекошенным от болезненного похмелья лицом, говорил с вожаком, изредка поплевывая в сторону.
- Возьми, сделай милость. Уж мы работу свою знаем, - уважительно, но сохраняя достоинство, просил огромный мужик, слегка подогнувшись, дабы величиной своей чрезмерно не смутить подрядчика.
- Ладно, беру, всех беру. Полтина в день, харчи ваши.
Мужики зароптали, вожак склонил голову набок, печально размышляя.
- О, гости дорогие пожаловали! – неожиданно обозлившись, нарочито весело крикнул подрядчик. – Ветров, курицын сын, да Циркуль, псов племянник.
- И Вам доброго здоровья, Ефим Арсентьич, - щедро открывая зубы в улыбке, тут же отозвался Циркуль, - фамилию Вашу, простите, запамятовал.
Мужики приглушенно загоготали в рукава. Козлов с подергивающимся от бешенства веком на правом глазу, с грозным видом сделал шаг в направлении двух босяков. Два друга, против его ожиданий, остались стоять на месте. Ветров с презрением оглядывал его одутловатую физиономию, сунув руки в карманы шинели. Циркуль, двумя пальцами изобразив рожки, взбрыкивал и, пригнувшись, бодал Ветрова в бок. Именно такие примитивные шутки нравились мужикам, и они покатывались от смеха, забыв о работе.
- Гони их отседа, ребята, - взвыл подрядчик, топая ногами.
- Не кипятись, Ефимка, а то лопнешь, - посоветовал Ветров, продолжив свой путь прямо через группу мужиков, которые торопливо расступились перед ним. Циркуль подбежал к Козлову и, прошептав ему в самое ухо обидные слова, с улыбкой побежал вслед за товарищем, каждый раз довольно похохатывая от нового потока брани подрядчика, доносившегося ему вслед.
- Уморил, холера, - хохотал Циркуль припадочным смехом, смахивая набегающие слезы. – Я как-то в цирке был, так Козлов любому клоуну сотню очков вперед даст.
- Да тебе пальчик покажи, ты и покатишься, будто с ума тронулся, - махнул рукой Ветров.
- А пожрать бы, однако, не помешало, - посерьезнев, заметил Циркуль.
- По дворам что ль пройти? – размышлял вслух Ветров. – Авось, работа сыщется…
Тут на встречу им показалась какая-то фигура в белом фартуке, с лотком на шее. Сблизившись с ней, друзья узнали помощника пекаря, Леху, или просто Шкварку, как его все называли. Шкварка шел и, сглатывая слезы, доставал пирожные из лотка, глотая их, почти не пережевывая.
- А здравствуй, Шкварка, - ошарашенно на него глядя, сказал Ветров. – Никак, приключилось что с тобой?
- Дафуй, - отправляя в рот новое пирожное, ответил Шкварка, останавливаясь. В маленьких покорных глазах его сквозило неизбывное горе.
- Чего это там у тебя, Шкварыч? - облизывая внезапно пересохшие губы, спросил Циркуль, указывая на лоток.
- Пивовные, - ответил Циркулю Шкварка.
- Дал бы что ль отведать, друг? – попросил Циркуль.
- Да бевите, конефно, п’опади они п’опадом.
Друзья в миг прикончили несколько оставшихся пирожных, которые таяли во рту, подобно снежинкам.
- Просто наваждение бесовское, а не пища, - сказал недовольный Циркуль, - будто воды похлебал вместо супа. Пусто в пузе по-прежнему, хоть стучи в него, как в барабан…
- Заткнулся бы, вишь – беда у человека, - укоризненно проговорил Ветров. – Что стряслось-то, Алексей? Может, подсобить чем?
- Намедни сын хозяина, Андрейка, отмочил, так меня и поперли с места-то, - всхлипнув последний раз, стал объяснять Шкварка, сойдя с дороги и расположившись на сероватой от пыли придорожной траве.
- Как сталось? рассказуй, - участливо положив руку ему на плечо, спросил Ветров.
- Надысь изготовил я пирожных три дюжины, глянь – Андрейка сорванец стащил пару. Ну и, знамо дело, дал я ему добавки в виде затрещины… Так он, мерзавец, в одно пирожное дерьма собачьего набил заместо крема и обратно его сунул.
- Это он здорово придумал, - одобрительно заметил Циркуль.
- Да заткнешься ты? – рассвирепел Ветров.
- Ну и попало то пирожное в числе прочих мельнику нашему. А он с попадьей крутит уж третью неделю, дурак… В общем пришел он в лавку и разнес хозяину нос вдребезги.
- Молодец, - снова вставил Циркуль.
- Да, паскудно вышло. Хочешь с нами по миру бродить? – спросил Ветров с теплотой в голосе.
- А куда мне? Мамку бог прибрал год назад, брат в Сибири кандалами бряцает, известно – хочу.
- А братец твой знатный конокрад, уважаю, - сказал Циркуль. – Ну, пошли что ль, лешего вам в печень?
Только они встали с травы, подбежал, как молния, вихрастый светлоголовый мальчишка, сунул что-то в руку Шкварке и так же молнией унесся за холм. Шкварка раскрыл ладонь и друзья увидели у него в руке пять копеек да леденец на палочке. Все трое молча улыбнулись и тронулись в путь.