Юра Дзоз : Рыбацкая пустота.

Братья. Рыбаки. Пьющие. Осенью пьют особливо много. Застолье без скатертей, грязная посуда. Серый рассвет, похмелье. По двору рыболовные сети цвета ржавчины разбросаны сохнуть. Взгляд щурится. Горько смотрит на эти сети, небрежные, опутали двор — городок босоногого детства. Хорошо бы сдёрнуть, сжечь. Только как потом рыбу? Эх.
В промысел пьют спозаранку, наводят, сказано, резкость. Местность тихая, далёкие края, малонаселённые. Красиво, пустотно. Пустота переполнена, насыщенна там пустота. Лиман, камыши, цапли, выдры, пеликаны, рыба, облака, облака. И Лёня, старший, и Толя младший. Мужчины хмурые. Бугаеобразные. Щетина. Руки-молоты. И ружья при себе. Это у них положено, даром, что рыбаки. Памятью блажит любой ум, пусть даже и рыбацкий. Надорвана, болезненна память. Ходят. Пьют. Рыбу таскают, из воды и дальше. Вдруг один, рьяно, яро: «Да ты сука! Знал! Знал! Знал! Уууу!». Толик уже огневую позицию занял. Загляденье! В этот раз он на высоте. Поёт душа рыбацкая, не скроется в сарае брат! На этот раз нет.
Пальба. Вокруг давно не бояться, привыкли. До последнего патрона. Забвение. Забытьё. Враг. Брат. Скука. Красота. Пустота. Смерть рядом. Пляшет жизнь. Воздух пахнет порохом. Патроны. Жаль, патроны не бесконечны, а то и ловлю забросили бы.
Память. Опять память. Прорежется смутное, вспомниться, что одни они во всём мире. Как воскрес брат. «Иди сюда, обниму тебя! Родной!». Радуется сердце. Сети по двору развесят, в хате приберут. И засядут за водку в рыбацкой пустоте.