Scazatel : Пагубное пристрастие

- Мизинцев Владимир. Двенадцать полных лет. Болел скарлатиной, ветрянкой, коклюшем. Хронических заболеваний нет, что очень даже не дурно, - пролистав страницы медицинской карточки, доктор Потехин отложил ее в сторону и пристально взглянул на юного пациента. – Итак, Володя, расскажи мне о своей проблеме.

- Нет у меня никакой проблемы, - ответил стоявший напротив него упитанный мальчуган с веснушками на щеках и курносом носу.

- А вот твоя маменька, Вероника… - Потехин запнулся, нервно постучал кончиками пальцев по столешнице, как если бы это помогло вспомнить отчество, внезапно ускользнувшее из памяти.

- Михайловна, - подсказала сидевшая позади мальчугана, грузная, но миловидная женщина сорока с лишним лет, с точно таким курносым носом и веснушками.

- Словом, твоя маменька убеждена в ином и очень этим обеспокоена.

- Не понимаю, о чем вы, - брякнул мальчуган, хмурясь.

- О рукоблудии. О чем же еще? Об этом отвратительном пристрастии, пагубные последствия которого зачастую носят необратимый характер.

- Я ничего такого…

- Знаю, ты станешь возражать и всячески отпираться, но факты говорят сами за себя. И это отнюдь не засохшие белесые пятна, которые Вероника Михайловна стала все чаще замечать на полу в твоей комнате, а физиологические изменения, уже начавшие с тобой происходить.

- Какие изменения? – настороженно поинтересовался мальчуган.

- Покажи-ка мне свои ладони, - потребовал Потехин.

- Это еще зачем?

- Чтобы поставить диагноз, разумеется.

Володя неохотно вытянул перед собой руки. Потехин искоса взглянул и тут же отвел взгляд.

- Я так и думал, - сказал он с досадой.

- О чем он говорит, мам? – испуганно спросил мальчуган, глядя на ладони. – Что с ними не так?

Мизинцева закрыла глаза, стараясь скрыть появившиеся слезы.

- У тебя растут волосы на ладонях. Это первый признак рукоблудия, - пояснил Потехин.

- Но я не вижу никаких волос! – запротестовал Володя.

- Не видишь волос? Это плохо. Выходит, физиологические изменения коснулись тебя значительно глубже, чем я предполагал. При запущенном рукоблудии появляются такие симптомы, как избирательная слепота и атрофия нервных окончаний на ладонях и кончиках пальцев. Проведи-ка пальцами по ладони. Чувствуешь щетину? Нет?

- Нет, - тихо ответил мальчуган.

- Это плохо. Очень плохо…

- Доктор, вы сможете помочь моему сыну? – дрожащим голосом спросила Мизинцева. Казалось, она вот-вот готова была разрыдаться.

- Обещаю сделать все, что в моих силах, но без стремления Володи избавиться от своего пагубного пристрастия, шансы излечиться будут крайне малы.

- Он согласен на все, чтобы излечиться. Верно, сынок?

- Хорошо, я больше не буду дрочить, - заявил мальчуган.

- Володя! – возмутилась Мизинцева.

- Ну, что, мам?

- Подбирай слова!

- Ладно, я больше не буду… рукоблудить.

- Никогда? Как бы сильно тебе этого не хотелось? – прищурившись, уточнил Потехин.

- Никогда, - ответственно подтвердил мальчуган.

- Что ж, для начала этого вполне достаточно. Я пропишу тебе микстуру. Будешь пить по десять капель перед сном. Через месяц зрение и осязание полностью восстановятся. Ну, а от волос на ладонях придется избавиться, причем незамедлительно. Дай-ка мне взглянуть на них поближе.

Мальчуган послушно приблизился с вытянутыми перед собой руками. Из нагрудного кармана халата Потехин достал увеличительное стекло. Наклонился, посмотрел сквозь него на ладони, шепча себе под нос что-то невразумительное, должно быть на латыни.

- У тебя серьезные проблемы, Володя, - подытожил он угрюмо, пряча увеличительное стекло в нагрудный карман. – Видишь ли, волосы слишком густо проросли на линиях жизни и судьбы. В таких случаях они, как правило, начинают расти на одном, а может быть и на нескольких внутренних органах. К сожалению, обычной депиляцией здесь не обойтись. Чтобы предотвратить рост волос на внутренних органах, фолликулы на ладонях придется основательно счесать старым дедовским способом…

- Доктор, я полагаю, нюансы процедуры нам следует обсудить с глазу на глаз, – вмешалась Мизинцева, вскочив со стула.

- Если вам так будет угодно, можем зайти за ширму, - предложил Потехин.


- Мне кажется, вы переигрываете, - прошептала Мизинцева, будучи с ним за ширмой. – Мой мальчик уже и так напуган. Просто выпишите ему какую-нибудь безобидную микстуру. Этого будет достаточно.

- Не могу с вами согласиться, - возразил, качая головой Потехин. – Сейчас ваш сын напуган, но стоит ему вернуться домой, стоит закрыться в своей комнате, достать из-под подушки журналы с пикантными картинками, как страх исчезнет, а грамотно разыгранный нами спектакль покажется ему жалкой клоунадой. Чтобы этого не произошло, Володя должен испытать подлинный ужас, от которого стынет кровь и замирает сердце. При этом его нужно лишить возможности спрятаться за мамину юбку. Стало быть, вам на время процедуры придется выйти из кабинета, - последнюю фразу Потехин произнес намеренно громко, чтобы мальчуган ее услышал.

- Хорошо, только, прошу вас, не переусердствуйте.

- Доверьтесь мне. Я профессионал в своем деле. Обещаю, ни один волосок не упадет с его… хм, ладоней, - заверил Потехин и, улыбнувшись, задорно подмигнул.


- Делай все в точности, как скажет доктор, - строго приказала Мизинцева сыну.

Выпроводив ее из кабинета, Потехин запер дверь. Затем, напевая что-то бравурное, подошел к стоявшему у дальней стены сейфу. Присел на корточки, повернул торчащий в замочной скважине ключ, открыл скрипучую дверцу. Подвинул сферическую колбу с какой-то мутной кроваво-черной жижей, забрался глубже и вытащил топор.

Игриво перебрасывая топор из руки в руку, он подошел к мальчугану. Тот с испуганным видом по-прежнему стоял у стола.

- Что ж, приступим, - воодушевленно сказал Потехин. – Присядь и положи обе руки на столешницу ладонями вверх.

- Мне ведь не будет больно? – спросил с надеждой Володя.

- Нет, но полагаю, будет слегка саднить. А еще может пойти кровь. Зрелище малоприятное, так что лучше закрой глаза.

Прислушавшись к совету, мальчуган зажмурился. Встав напротив него, Потехин приложил топор лезвием к ладони.

- Топор холодный! – вздрогнув, неожиданно заявил Володя.

- Холодный? Я что же, по-твоему, из холодильника его взял? – удивился Потехин, отводя топор в сторону.

- Нет, но, если я чувствую холод, то наверняка почувствую боль?

- Сколько можно повторять, что боли не будет? Если станет саднить, поставлю тебе укол лидокаина. Так что не волнуйся и не шевелись.

Потехин приложил топор к ладони, отчего-то нахмурился, отвел в сторону, выждал несколько секунд, снова приложил под другим углом, снова нахмурился и отвел в сторону.

- Да ну, к черту! В твоем случае, считаю, медицина бессильна, - сказал он в сердцах и, замахнувшись, ударил Володю по голове.

Володя всхлипнул. Успев открыть глаза, он уставился застывшим взглядом куда-то вверх, охватывая пространство над головой своего убийцы. Уставился с таким изумлением, словно узрел у того за спиной только что выросшие крылья.

Раскроив череп, лезвие топора застряло у переносицы мальчугана, откуда робкими ручейками по лицу побежала темная кровь.

- Саднит? Нет? Лидокаин нужен?

Вместо ответа Володя медленно наклонился вперед. Потехин подошел к нему со спины. Придерживая голову, несколько раз повернул топорище то влево, то вправо. Затем убрал топор и заглянул внутрь развороченного черепа.

- Ну, надо же, сколько волос! – удивился он. – Похоже, ты стал рукоблудить раньше, чем научился ходить! Здесь нужно безотлагательно навести порядок. Тщательно выскоблить, пока твои волосы не проросли еще в какого-нибудь рукоблуда. Работы не на один час, так что запасемся терпением. Держу пари, в желудке у тебя те еще заросли. – Потехин умолк на мгновенье. - А что же маменька твоя будет ждать нас все это время за дверью? Нужно намекнуть ей, чтоб шла домой. Заодно как-то подбодрить, заверить, что слово свое я держу.

Он вытер руки о халат и снова взялся за топор. Несколькими точными ударами отрубил Володе обе кисти. Затем одну за другой выбросил их в коридор и запер дверь. Из коридора послышался надрывистый женский крик, который тут же стих, сменившись глухим ударом, как если бы Мизинцева упала на пол без чувств.

Напевая что-то бравурное, Потехин перенес труп на кушетку, бережно уложил на спину и стал освобождать живот от одежды. Когда снаружи взломали дверь, он уже елозил топором по вывернутому наизнанку желудку мальчугана, который вертел на руке.