дважды Гумберт : Конец

Меня зовут Стивен Стивенс. Я живу на севере Англии, в красивой озёрной местности, где часто идет дождь. Мне уже исполнилось 40, и я все чаще думаю о смерти. Я заядлый путешественник и блогер. Мой блог на ютюб пользуется большим успехом. Последние годы я собираю материал и публикую заметки про разные уродливые, ночные культы, местные чудеса, самозваных пророков. Меня особенно привлекает бешенство и печаль тех, кто не смог найти себе место под солнцем. Я состою в дружеской переписке с большим количеством людей из разных стран. Среди них есть психи, мошенники, фанаты и просто чудаки. Есть скептики, есть одержимые. Я стараюсь отвечать всем, кто владеет английским и разделяет м+ой интерес к феномену веры.
Англия, в общем-то, заштатное, унылое место, и мало подходит для моего блога. Конечно, и здесь чертовщина на каждом шагу. Если правильно посмотреть. В каждом облачке, в трепете листьев, в ряби на поверхности пруда, в расположении прутьев метлы, в цвете глаз бродячей собаки. Но для блога это всё слишком причудливо и тонко. Меня порой охватывает сложное, неуютное чувство, очень далекое от чувства искренней веры. Словно живешь в копии, которая с каждым мгновением всё дальше от оригинала. Образно выражаясь, «хочется свежей крови». Да и просто я люблю приключения. И приключения любят меня. Когда без спроса наставляешь на чужого человека видеокамеру, эффект может быть самый пугающий, неожиданный. Меня проклинали, травили, зомбировали, принимали меня за шпиона, педераста, миллионера и миссионера. Даже за черта. Ну какой из меня черт? Я обычный блогер. Мой долг – сделать блог интересным для подписчиков. И это мне удается. Потому что я чертовски обаятелен и эрудирован. Я мировой парень. Меня уже приглашали на телевидение и даже снимали в рекламе темных очков. Свидетель большого количества взрослых, азартных игр, скажу без ложного пафоса: мы живем в скучном мире накануне чего-то страшного. Вот поэтому очень важно верить в себя. В свой образ и интерес. В свое исключительное право и положение. Еще важно иметь чувство юмора и сохранять оптимизм.
Меня зовут Стивен Стивенс. И я великолепен. Это даже не обсуждается.
До недавнего времени я был в отличной форме. А теперь чувствую себя так, будто меня подменили. Нет, лучше так. Будто меня выпотрошили и набили соломой.
Гнетут предчувствия. Ну что плохого может случиться? Попадают волшебные спутники Маска? Хлынут валы Потопа? Небесный странник запнется о Землю? Не знаю, не знаю.
Пока есть связь, пока не сели батарейки, расскажу про свою недавнюю поездку в Россию.
Россия – это большая страна, расположенная на севере Азии. С одной стороны ее омывает ледяной океан. С другой стороны ее подпирают высокие горы.
Еще я где-то читал, что русские – это современные скифы. Их песни печальны, как вой ветра. Они не умеют играть в футбол. Вид ограниченного поля с разметкой лишает их мужества.
Раньше русские пропагандировали атеизм, искореняли у себя предрассудки и суеверия. Что, безусловно, заслуживает уважения.

Письмо из Москвы от Ивана Котова было написано на хорошем английском. Но я не сразу на него ответил.
Письмо это начиналось так:
«Представьте, что вы, ни в чем не нуждаясь, живете в большом и удобном тринадцатимерном доме. И вот однажды вы видите на стене двенадцатимерную дверь, которой прежде там не было. Из любопытства вы ее открываете и скатываетесь по лестнице вниз, в трехмерный мир, где всё подвержено распаду и тлению. Представили?
Моя фамилия Котов. Я житель Москвы, безработный математик, посвятивший себя трудным вопросам бытия. Вот уже год я с удовольствием смотрю ваш блог. Мне импонирует ваша отвага, проницательность и здравый смысл. А недавно я познакомился с группой людей, разделяющих странный культ. Они поклоняются Пустоте и верят, что Мировая Душа покрошила себя и поместила в живые существа, составляющие биосферу нашей планеты. В том ее аскеза, тренировка. И у этого сурового испытания есть свой отмеренный срок. Обязательно наступит момент, когда МД освободится, сольется воедино и вернется домой. То есть, в Пустоту. Вроде, ничего нового, да? Детская болезнь гностицизма. Однако я все чаще задумываюсь о смерти, своей и всего живого. И мне кажется, что у этого культа большой потенциал. Он может созреть до мировой религии. Вы не находите, что миру нужна какая-то последняя, итоговая правда? Разве нам всем не пора подвести черту, сделать какие-то финальные выводы? Знаю-знаю, я тоже хороший психолог, да что это за чушь, подумали вы сейчас. Но я уже забросил крючок. И вы на него попались. Иначе и быть не может. Ведь вы тоже верите в Пустоту. Тоже варите ее в себе и имеете к ней личный доступ. Это видно по вашим глазам. Ваши пустые глаза выдают вас. Но оставим философию. Приезжайте в Москву. Обещаю вам сенсационной материал по вашей теме. Об этом пока никто не знает, хотя это чудо, можно сказать, лежит у всех на виду».
Во втором письме Иван Котов многословно уверял в том, что не хочет ни моих денег, ни даже крупицы моей слава. А движет им только вселенская любовь, которая составляет саму основу МД. Также он счел нужным прислать свой фотопортрет. Примерно моих лет, какое-то неуловимое между нами сходство. Собственно, он был бы вылитый я, если б вовремя родился в Англии и сделал пересадку волос. Забавно, Котов был в майке с изображением Илона Маска «под Уорхола». Широкая, розоватая мордашка Илона казалась сползшей на живот карнавальной маской и хорошо отвлекала внимание от самого носителя майки.
В своем третьем письме Котов последовательно называет меня жирной британской свиньей, нарциссом, богохульником, троллем, ничтожеством и даже шлюхой ютюба. В приложении была серия фотоснимков различных ворот и дверей. Среди них, например, массивная дверь тюремной камеры. Сейфовая дверь. Кривая калитка в саду. Ворота в немецкий концлагерь. Жерло гигантской пушки. Унитаз. Один снимок вполне непристойного характера, изображающий те врата, через кои все мы, грешные, выходим в люди.
В четвертом письме он кратко, по-деловому извинился за третье и признался, что был не в духе, пьян, что у него трудная жизнь, частые перепады настроения, панические атаки, даже порой бывает окказиональный невротический понос, но тем не менее он искренне меня любит, и его приглашение остается в силе.
«Кстати, помните, на мне была майка с изображением Илона Маска? Пустопоклонники считают, что он – посланец Черной Дыры и будет жить до тех пор, пока не построит Суперкомпьютер. Этот Суперкомпьютер сможет рассчитать в обратном направлении всю последовательность ошибок, приведших МД в наш грешный мир и, таким образом, вызволит ее из материи. Дело в том, что в идеальном тринадцатимерном пространстве Пустоты любая дверь есть нонсенс. Но для того, чтобы «стереть дверь», одного человеческого разума не достаточно. Тут требуется мощный искусственный интеллект. Еще раз повторяю, это очень суровые люди, бывшие программисты. Некоторые считают, что Дверь нарисовал Дьявол, чтобы заманить МД в ловушку. Другие думают, что МД сама из озорства нарисовала Дверь. Признаться, мне стоило большого труда убедить их в вашей лояльности. Но если вам это не интересно, я больше не буду к вам приставать. Не хотите увидеть Дверь – и не надо».
Мама миа, настоящий псих, решил я. И связался с ним по мессенджеру.

- Мне, - сказал я, - очень лестно ваше приглашение, Иван. Тем более, что я ни разу не был в России. Хотя нет - был в прошлом году в Киеве, на всемирном съезде уфологов…
- Это не то. Киев – другая страна, - прервал меня Котов. Он был хмур и печален. Выглядел старше, чем на снимке. За спиной его виднелись плотно прижатые друг к другу корешки книг.
- Конечно. Я знаю, - немного смутился я. – Э-э. А вот знаете, как бывает. Едешь-едешь куда-то, почти на другую планету, приезжаешь, усталый, издерганный, а там… Одни хамы. Гостиницы скверные. Всё хаотично, уродливо. Деревья корнями вверх. Две луны и четыре солнца. Или хуже того – там то же самое. Никаких чудес. Поэтому я и хочу проявить максимум благоразумия. Не бросаться, очертя голову, в еще один оазис скуки и нелепости.
- Стивен, вам нравится рок-группа «Дорс»? – уклончиво спросил Котов, с урчанием обгрызая ногти.
- Очень странный вопрос. Если честно, не нравится. Совсем не нравится, Виктор. То есть, извините, Иван, - ответил я.
- Почему?
- Ну, это личное, - засмеялся я. – Вам не приходило в голову, что я могу быть поклонником этнической музыки или вообще не любить музыку?
- А вы не любите музыку?
- Да, по странному стечению обстоятельств, я не люблю музыку. Мне больше нравится шум. Естественный или городской.
- А если я вам скажу, что дверь, настоящая дверь – существует?
- Вы, наверно, имеете в виду эту чушь про «врата восприятия»? Грёзы. Если так – то извините. Как ни интересна мне ваша страна – я лучше съезжу куда-нибудь в Парагвай.
- Нет. Я говорю про реальную дверь.
- Реальную?
- Абсолютно.
- Дверь туда?
- Ну да. А куда же еще?
- Вы ее видели, Иван? Вы ее щупали? Как она выглядит? И где находится?
Мой несколько развязный тон вызвал ответную, сумрачную улыбку у Котова. Кстати, улыбался он хорошо – как свободный, со странностями человек, погруженный в некую вязкую тайну.
- Разумеется, словом «дверь» я называю своего рода разрыв в пространственно-временном континууме, через который можно уйти прочь из этого дешевого мира. Совершить побег. Осязать ее нельзя. Хотя для особо недоверчивых и это можно устроить. Дверь станет для вас материальной, вульгарным аксессуаром, пожалуйста. Можно даже что-нибудь на ней нарисовать. Или просто покрасить ее в зеленый цвет.
- Да-да, - засмеялся я. – Я читал этот рассказ Уэллса.
- Вы хотели сказать, О Генри, - поправил меня Котов. – Но это не важно. Будьте уверены, за ней вы увидите такое… Вы станете настоящей знаменитостью. Кимом Кардашьян. Сразу забудете все умные книжки, все мировые проблемы. Даже себя забудете. Это бесподобно. Это открытие может свести с ума. И, вместе с тем, это так просто. Чудовищно просто. Обыденно.
- Так вы говорите о сверхъестественном? – уточнил я.
- Безусловно. Хотя как посмотреть. С другой стороны это совершенно естественно.
- Вы все время говорите загадками, Иван.
- Да бросьте. Я говорю вам открыто: это очень опасные люди. Ну а как же иначе? Ведь они охраняют Дверь. Две-е-ерь. Вы понимаете?
- Значит, Дверь?
- Уважаемый Стивен, Дверь - это вполне конкретное место и время. Там, за ней – иной мир.
- Ну, а что именно? Вы там бывали?
- Конечно. Много раз. Там сказка, Стивен. Там полная, подлинная свобода.
- Ну… - нерешительно сказал я. – А конкретнее?
- Я там – Бог Грома. А вы? Кем вы хотели бы стать?
- Вы серьезно? Я? Я хотел бы быть смертельным вирусом, от которого нет защиты.
- Прекрасно! Всё, что угодно. За ваши гроши, - оценил мою шутку Котов.
- У вас, наверное, много в стране разных чудес. Настоящие залежи. Вы могли бы быть моим региональным представителем, гидом, - сказал я и сразу пожалел о сказанном.
Глаза Котова метнули молнии. Если это вообще возможно сделать сквозь мессенджер.
- Во-первых, я крайне редко покидаю Москву. А во-вторых… Все мои соотечественники – сумасшедшие. Каждый сам себе на уме. Сам себе секта. Так что я не смогу быть вам полезен в качестве гида. Единственные трезвые и нормальные люди, которых я знаю – это пустопоклонники.
- Хорошо-хорошо. Э-э. Я собираюсь на будущей неделе побывать в Турции. На могиле известной прорицательницы. Она продолжает прорицать из-под могильного камня…
- Это всё чушь, Стивен. Вам надо сюда. Ведь может быть поздно.
- Что значит – поздно?
- Ну как? Жизнь коротка. Сами понимаете. В каком мире живем, а? В ужасном мире…
Странно, но через два дня я летел в Россию.
И я съездил не зря. Меня встретили. И проводили до Двери. И я открыл ее своей головой.

Иван Котов оказался безответственным мудаком. Меня никто не встретил в аэропорту.
Я забронировал отель на неделю. Звонил Котову, звонил. Он был вне доступа. Вот как иметь дело с русскими.
Но я все-таки благодарен Ивану за то, что побывал в Москве. Я много снимал, общался с людьми. Никакие они не сумасшедшие. Многие понимают по-английски.
Я был в Кремле. Это красивая средневековая крепость. Осажденные в ней поляки ели человечину. Засаливали куски тел в огромных бочках. Но их все равно принудили к сдаче.
Был я у памятника Булгакову. Это самый лучший русский поэт. Он написал поэму «Вий» про волшебника-недоучку, которого съела ведьма.
Был в мавзолее Ленина. Этот великий человек называл религию «труположеством». И вот ирония судьбы – сам стал объектом культа. Люди образуют большие очереди к мавзолею. Считается, что взгляд на бальзамированный труп Ленина продлевает жизнь как минимум на десять лет. Поэтому в очереди в основном люди пожилого возраста.
Еще я был в городе Королеве, недалеко от Москвы. Там я посетил приют беспризорных собак и сделал пожертвование.
Красивая девушка в ночном клубе узнала меня.
Нет, грех жаловаться.
Котов позвонил в день отъезда.
- Мне очень жаль, Стивен, что так получилось. Дверь ушла. Ее больше нет.
- То есть как это - ушла?
- А вот так. Теперь всё потеряно. Нет надежды.
И это котовское «no hope» до сих пор звучит у меня в ушах, отдается в сердце моем.

И правда, всё просто. Проще некуда. Проще не бывает.
Вот я смотрю на Дверь, посылаю ее изображение в интернет. Она из железа. Она холодная. Я даже лизнул ее. Нет сомнений, она есть. Это та самая Дверь.
А теперь моя камера разбита. Меня называют «чертом», «британской свиньей» и несуетно избивают ногами. Мне очень больно. И немного смешно. Я ругаюсь на ломаном русском.
А теперь об дверь головой. Раз, другой.
«Блогеры-хуёгеры!»
Бац! - я потерял оптимизм. Трах! – и я утратил веру в себя.
Невыносимый, разрывающий душу на хуеву тучу частей, подлый, дурацкий, метафизический, невидимой Двери ебучий скрежет.
А теперь роение знаков. Пляска созвездий. Спутники осыпаются и сгорают. Они всё там напутали. Все пароли. Так нельзя. Бог меня с кем-то спутал. А еще запахи. Запах мышей и машинного масла, пыли, сирени, земли. Запахи погреба и майской грозы.
Слышу гром. Он же хохот. Зловещий хохот этого русского, так похожего на меня. По фамилии Котов.
«Я же предупреждал тебя. Это очень опасные люди. Прощай, глупый Стивен. See you on the other side».
«Здравствуй, счастье мое, вечная тайна моя», - шепчу лопнувшими губами и падаю в хохот.
Прощай, Стивен. Ты был великолепен.