Khristoff : Ангел карамельный

Она сидела в пустом помещении и жевала бутерброд с колбасой. Он лежал у ее ног и вяло дергал свой отросток. Собака гадила в кустах. Слуги еще спали. За окном шел дождь и светила луна.

Внешне неприметная, быть может, скучная одежда и старомодный макияж тому были виной, при особом свете, скажем, луны или одинокой свечи, когда она скидывала все свои одежды, и высвобождала свое тело, то походила на ангела. На прекрасного ангела, с чистой персикового отлива кожей.
Именно такой он ее любил. Именно за эти волшебные минуты, он ее терпел. Терпел и даже привык к ее диким выходкам, к ее дурному воспитанию, и ее несдержанности.
Он молчал и улыбался, только небольшой испариной у висков, выдавая свое волнение и гнев, когда она входила с ним в супермаркет и отвратительно щелкая фалангами пальцев, истерична вопила о том, как ей все здесь не нравится. Потом она все так же истерично вопя, нарочито презрительно расхаживая вдоль прилавков, набирала себе огромное количества совершенно ненужных вещей. Обыкновением было, что за один раз она покупала несколько шуб, дюжину перчаток, два-три предмета мебели, какую-нибудь картину известного художника, обязательно новый мобильный телефон, полный комплект украшений, включая алмазные браслеты на ноги и карамельки. Их она скупала в стратегических размерах. Он даже был вынужден построить специальный ангар, приспособленный для хранение ее карамелек.

Он делал все, чтобы она была счастлива. И чтобы ночью, или глубоким вечером, когда слуги ложатся спать, собаки бегут гадить в кусты, он мог бы полежать у ее ног и подергать свой отросток, наслаждаясь ее роскошным телом с неземной кожей.

А потом у нее выпала сыпь. По всему телу. Ночью еще он лежал у ног своей королевы, а на утро за утренним кофе, встретился уже с отвратительной жабой с пупырчатым лицом и такими же мерзкими бородавчатыми руками.
- Какая же ты мерзкая, - заметил он ей.
- Сука, ты. Дрочила бля, - как всегда, грубо ответила она и добавила, - сегодня отвезешь меня к самому пиздатому врачу в вашей сраной дыре, понятно?
- Хорошо.

После завтрака они сели в машину и он повез ее на прием к профессору П, который заслуженно считался одним из лучших среди врачей дерматологов.

Врач долго осматривал ее, велел сдать анализы, потом еще часа два изучал какие-то книги и таблицы. Потом опять осматривал ее.
- Что же ты за козел такой, тебе не надоело меня лапать сучара позорная? – она стала проявлять нетерпение.
- Извините ее ради бога, она просто очень расстроена, - извинился он за нее.
- Ничего, ничего, - это понятно, - успокоил его доктор.
- Вот-с, пожалте сюда, - он пригласил их кивком к столу и выдал список лекарств и рекомендаций по диете.
- Ни хуя себе! А карамельки тоже нельзя?
- Ни в коем случае.
- Тогда иди на хуй, лепила ебаный! Слы, дрочер, пошли отсюда.

Она ушла, гордо подняв свою бородавчатую головку. А он задержался, вернее врач его задержал.
- Вот что голубчик, тут у меня есть одна знакомая, мда. Так вот она очень желает с Вами познакомиться. Да, читала Ваши труды, да, восхищена. К слову, сказать, очень красивая особа. И воспитанная. Нет, карамелек терпеть не может.

Вечером он связал свою сыпную подругу и сжег ее вместе с ангаром и с карамельками. Сквозь шум полыхающего пламени, он слышал ее истошные вопли, полные грязнейших ругательств.

А утром в его в дом вошла другая женщина. Прекрасная нимфа с черными, как смола волосами, густыми бровями и робким взглядом из-под длинных, чуть дрожащих ресниц.

- Кто ты солнце?
- Я от доктора П, - едва слышно пошептала она.
- Что ты любишь, милая?
- Огурцы. Больше всего на свете, я люблю соленые огурцы.